Проза

Дым от костра поднимался в темное звездное небо. Возле палаток обменивались шутками воины. Неподалеку ржали лошади. Ноздри щекотал запах еды, варившейся в большом котле.

Пленник сидел, опустив голову. Ныли ноги. Болели запястья от впившихся змеями веревок. От кляпа во рту пересохло. Казалось, что он не способен думать ни о чем, кроме воды. Пить… Сейчас юноша отдал бы всё за один-единственный глоток. Нет, не думать… Запретить себе. Сосредоточиться на чем-то другом. Но на чем, если раздирает горло и окружающий мир плывет перед глазами?

Разум обращался к запретным воспоминаниям. Когда-то давно пленник поклялся себе, что никогда не затронет захороненного в глубинах памяти. Хотя, давно ли? Прошло каких-то два года. А ведь то был его первый бой…

Неутомимое воображение, неиссушимое даже жаждой, смилостивилось над юношей, и перед глазами, словно наяву, предстал сонный лагерь, напоминавший этот. Только тогда была ночь. Глухая и непроглядная. Их, молодых ребят, собрали для тренировок. Поговаривали, что с недели на неделю начнется война с соседним герцогством. А кому воевать, если перемирие, такое хрупкое, было заключено совсем недавно? И заключилось оно лишь после того, как враждующие армии практически стерли друг друга с лица земли?

Как говорится, хочешь мира – готовься к войне. Вот они и готовились. Весь день упражнялись в искусстве боя, а вечером даже не поужинали как следует. Усталость взяла свое, и будущие защитники герцогства Эрл уснули, едва преклонив головы.

Беда пришла нежданно. Ночную тишь пронзил вопль. Никто не понимал, что произошло. Парни выбегали из палаток, растерянные, некоторые даже безоружные. А по лагерю мчались черные тени. Там, где они проносились, оставались лишь мертвые тела.

Барду-воину Ранзиру тогда только исполнилось семнадцать. Он не представлял себе, что такое смерть. Конечно, в их деревне время от времени кто-то уходил в мир предков, но спокойная кончина и то, что творилось вокруг, не шло ни в какие сравнения.

Ранзир начал плести вокруг себя заклинание. Растрепанный, сонный, он походил на птенца, вывалившегося из гнезда. Так потом говорила Катиона.

Но отсутствие опыта битвы и молниеносность атаки противника не играли на руку юноше. Раньше, чем он успел завершить, его сшибли с ног, схватили за волосы и поволокли в центр лагеря. Ранзир не понимал, почему его не убили сразу. А когда понял, пожалел, что всё еще жив…

В центре лагеря сбрасывали в огромную кучу всё, что могло гореть. И туда же гнали тех, кому «посчастливилось» выстоять. Острые мечи черных, как ночь, воинов не давали пленникам бежать. Вспыхнули факелы. Наемники хохотали, наблюдая за бесплодными попытками тех, кого еще утром называли надеждой герцогства.

Пламя разгоралось быстро.

«Это конец», - подумал Ранзир, но вдруг противников всколыхнул пронзительный свист. Наемники забыли о пленниках. Новый враг налетел, словно вихрь. Свистели стрелы, звенели мечи. Ранзир не сразу понял, что воины, подоспевшие на помощь – женщины. Они двигались, словно дикие звери – гибко, быстро, неуловимо. Рядом раздался крик ярости. Ранзир видел, как одна из воительниц упала наземь. Её легкий, казавшийся прозрачным меч из неведомого сплава отлетел в сторону. Еще один удар топора наемника – и девушке пришел бы конец. Ранзир не задумывался над тем, что делает. Он бросился между противниками, сплетая заклинание щита. Юноша успел вовремя. Топор опустился, но наткнулся на невидимую преграду. Воительница тут же вскочила на ноги, и голова преследователя покатилась по земле.

Спасенную звали Катиона. Она принадлежала к племени легендарных воительниц. Более того, являлась наследницей старейшины Хуртияр. Всего лишь сутки Ранзир провел рядом с Катионой, но они стоили целой жизни. Прощаясь, девушка обещала, что они встретятся вновь. Что ж, не судьба…

Война началась с того самого нападения и длилась до сих пор. Ни одна из сторон не желала сдаваться. Эрл мстил за погибших сыновей, соседний Лимс желал расширить границы к морю. Казалось, Эрл приблизился к победе. И угораздило же Ранзира так попасться! Обидно умирать именно теперь. Обидно умирать, так и не увидев больше Катионы. Что бы сказала она, встреться они сейчас? Вряд ли сравнивала бы с птенцом. Ранзир быстро повзрослел. Узнала бы ли она в грязном, заросшем парне того, с кем когда-то свели богини судьбы, которым поклонялось её племя? Захотела бы узнать?

Пленник вздохнул. Дыхание давалось тяжело. Ничего, скоро он отправится к предкам, и страдания закончатся.

И вдруг измученное тело напряглось, как струна. Рядом, совсем рядом раздался знакомый свист, и на лагерь словно налетел ураган. В лязге мечей и песне стрел тонули предсмертные крики. Таков он есть, жестокий, неумолимый голос битвы. И вдруг к нему метнулась одна из неуловимых теней. Веревки, сдерживающие юношу, упали наземь. Смуглые руки обвились вокруг шеи, и знакомый, до боли любимый голос произнес:

- Ранзир, наконец-то… Наконец-то я могу вернуть тебе долг…