 Maria_Sulimenko |
Дата: Среда, 23.01.2013, 02:15 | Сообщение # 200 |
|
spycatcher
Группа: Администраторы
Сообщений: 4140
Уважение
[ ]
Статус: в реале |
Джеймс Джойс
МОЛЬБА
Вот снова!
Приди, отдай мне все, ты — мой!
Зовет из мрака вкрадчивое слово
С жестокой силой, с кротостью слепой,
Как бы смиряя ужас в обреченном.
Молчи, любовь! Мой рок!
Накрой меня своею темнотой, о, сжалься,
враг мой милый!
Невыносимым хладом лба коснись,
Вытягивай живые жилы
Из сердца! Ниже, ниже наклонись,
Грозя и муча, мстя и сострадая
За все, чем стал, чем был!
Вот снова!
Из шелеста ночного, ветрового, из тьмы, что впереди,
Зовет чуть слышно вкрадчивое слово,
Терзая слух и мозг: приди, приди!
Я здесь. Я — твой, блаженный мой мучитель!
Прими, утешь, спаси! О, пощади!
Париж, 1924
Как показывают черновики, это стихотворение Джойс писал шесть лет и закончил в мае 1924 г. Месяцем раньше лечащий врач Джойса зафиксировал ухудшение состояния его глаз, предупредил, что может потребоваться операция, и предложил резко уменьшить зрительную нагрузку.
Как и в письмах Норе 1912-1919 годов, в «Мольбе» поражает экстаз покорности и самоотдачи. Р. Эллман пишет: «В стихотворении сочетаются желание и боль — боль оттого, что сознание лирического героя ассоциирует свое подчинение возлюбленной с покорностью другим неизбежным вещам — слепоте и смерти».
 |
| |
| |
| Maria_Sulimenko |
Дата: Среда, 23.01.2013, 02:18 | Сообщение # 201 |
|
spycatcher
Группа: Администраторы
Сообщений: 4140
Уважение
[ ]
Статус: в реале |
Джеймс Джойс
Камерная музыка (1907)
Перевод Г. Кружкова
I
Есть воздуха струны
И струны земные,
Глубокие струи,
Где ивы речные.
Там бродит Любовь
Среди сумерек мглистых,
На мантии желтой
Увядшие листья.
Играет, играет,
Томясь и тоскуя…
И пальцы блуждают
По струнам вслепую.
II
Вечерний сумрак — аметист —
Все глубже и синей,
Фонарь мерцает, как светляк,
В густой листве аллей.
Старинный слышится рояль,
Звучит мажорный лад;
Над желтизною клавиш вдаль
Ее глаза скользят.
Небрежны взмахи рук, а взгляд
Распахнут и лучист;
И вечер в россыпи огней
Горит, как аметист.
III
В тот час, когда всё в мире спит,
О безутешный звездочет, —
Ты слышишь ли, как ночь течет,
Как арфы, жалуясь навзрыд,
Зари торопят ход?
Один, под куполом ночным,
Ты слышишь ли дрожащий звон
Незримых струн — и антифон
Ветров, что, отвечая им,
Гудят со всех сторон?
Ты видишь, как Любовь грядет
По небу в золотой пыли?
Внемли же зову струн — внемли,
Как льется музыка высот
На темный лик земли.
IV
Лишь робкая звезда взойдет
На небо, млея и дрожа,
Чья это песня у ворот
Звучит, как сумерки, свежа?
Прислушайся… О, неужель? —
Твой суженый, твой менестрель!
Ах, не клонись и не томись,
Гадая, кто же он такой —
Певец, чей нежный вокализ
Твой сонный бередит покой,
Вливая в сердце сладкий хмель.
Знай: это я — твой менестрель!
V
Слышу: запела ты,
Златовласка!
Песня твоя —
Это старая сказка.
Книгу оставил я
На половине,
Глядя, как пламя
Пляшет в камине.
Книгу захлопнул я,
Вышел из дома,
Властно влекомый
Песней знакомой,
Песней знакомой,
Старою сказкой.
Где же окно твое,
Златовласка?
VI
В ее груди найти приют
Я так хотел бы навсегда
(Где злые ветры не ревут):
Так мне велит моя нужда —
В ее груди найти приют.
Я в этом сердце поселюсь
(Тихонько постучусь туда):
И внидет мир, исчезнет грусть,
Утишится моя нужда, —
Лишь в этом сердце поселюсь.
VII
В накидке легкой, продувной
Она идет по саду,
И ветерки спешат гурьбой
Встречать свою отраду.
Где ветеркам игривым рай —
Шалить, шуршать в листве,
Она помедлит невзначай,
Склоняя тень к траве.
И вновь, где бледный небосвод
Глядит на вешний дол,
Она, как лодочка, плывет,
Чуть приподняв подол.
VIII
Кто там тропинкою лесной
Идет сквозь яркий свет и тень
Проходит рощицей сквозной,
Свежа, как вешний день?
Кто в теплых солнечных лучах
Идет, украсна и светла,
Сияя в солнечных лучах
Невинностью чела?
Зачем веселый луг и лес
Надели лучший свой наряд?
Зачем сегодня луг и лес
Так золотом горят?
Чтоб милую мою встречать
В лучах весенних и в росе —
Невесту милую встречать
Во всей ее красе!
IX
Ах, ветерки мая, — увы!
Весело, весело пляшете вы,
Перелетая с волны на волну,
Брызги взметая дождем в вышину.
В радужной дали, в небесном краю
Вы не видали невесту мою?
Что ж по весне
Грусти одне
Вы, ветерочки, приносите мне?
Х
Он в шапке красной
Поет в лощине:
Ликуйте ныне
Все, кто влюблен!
Тот шут несчастный —
Кто этим смехом
И громким эхом
Не пробужден.
Поет и скачет
Паяц веселый,
И вьются пчелы
Над головой.
Пускай поплачет
Мечтатель сонный, —
Мой друг влюбленный,
Приди, я — твой!
XI
Скажи прощай, навек прощай
Девичьим, безмятежным дням,
Иди — любимого встречай,
Что входит в твой заветный храм,
Дивясь застенчивой красе,
Румянцу, ленточке в косе.
Едва вострубит серафим
И грянет имя жениха,
Девичью ленту перед ним
Сними, покорна и тиха,
И робко распусти кушак,
Невинности блаженный знак.
XII
Какой он дал тебе совет,
Мой робкий, мой желанный друг, —
Сей облачный анахорет,
Монах, закутанный в клобук,
Заклятый враг любви мирской,
Святоша — месяц шутовской?
Поверь мне, милая, я прав,
Небесных не страшась угроз.
В твоих глазах, как звезд расплав,
Горячее мерцанье слез.
Я пью их с губ твоих и щек,
Сентиментальный мой дружок!
XIII
Любезный ветерок, лети
К любезной, к ней! —
И ароматом брачных роз
Ее обвей.
Лети над темною землей,
Над хлябью вод —
Ни твердь, ни хлябь не разлучат
Того, кто ждет.
Прошу, любезный ветерок,
Еще одну
Услугу окажи: лети
К ее окну —
И спой, что час любви настал;
Открой же дверь,
И верь: твой суженый грядет;
Встречай и верь!
XIV
О горлинка моя,
Проснись, проснись!
Уже росой
Глаза Любви зажглись.
Вздыхают ветерки,
Взмывая ввысь:
Проснись, проснись,
О горлинка моя!
Под кедром я стою —
Проснись, сестра!
Приди сюда,
Прильни на грудь мою.
Туманится роса
На волосах моих.
И ветерок затих.
Проснись, проснись!
XV
Очнись от грез, душа моя,
Стряхни дремоту и воспрянь
От снов любви и забытья
В рассветную, лесную рань.
Восхода теплые огни
Рассеяли туман седой:
Взгляни, как зыблются они
На паутине золотой.
Все сокровенней и нежней
Звенят бубенчики весны,
И голоса лукавых фей
(Неисчислимые!) слышны.
XVI
В долине той сейчас прохлада…
Любимая, уйдем
Туда, где ждать любви не надо,
Где будем мы вдвоем.
Ты слышишь? все дрозды в округе
Поют о ней —
О той стране, где нет разлуки…
Уйдем скорей!
XVII
Чтоб руки милые вернуть
И голос твой,
Я сердце друга уязвил
Обидой злой.
Ни словом, ни мольбой урон
Не поправим:
Тот, кто был другом для меня,
Стал мне чужим.
XVIII
Внемли, дорогая,
Печали моей:
Горька человеку
Потеря друзей.
Он чует, он слышит
Измену в словах,
И дружба былая
Развеяна в прах.
Но кто-то к нему
Прильнет в этот час
И тихо утешит
Сиянием глаз.
Грудь горлинки нежной
Он тронет рукой;
И скорбное сердце
Обрящет покой.
XIX
Не огорчайся, что толпа тупиц
Вновь о тебе подхватит лживый крик;
Любимая, пусть мир твоих ресниц
Не омрачится ни на миг.
Несчастные, они не стоят слез,
Их жизнь, как вздох болотных вод, темна…
Будь гордой, что б услышать ни пришлось:
Отвергнувших — отвергни их сама.
XX
Я бы хотел,
Чтоб мы были одни
В чаще сосновой,
В прохладной тени.
Чтоб целоваться там
Сладко, без слов
В храме сосновом,
Меж темных стволов.
Чтоб с поцелуями
Падала на
Губы мои —
Твоих прядей волна.
Что же мы медлим?
Там сосны и тишь…
Что ты мне шепчешь?
О чем говоришь?
XXI
Кто славы проворонил зов
И друга обрести не смог,
Тот средь толпы своих врагов,
Как древний идол, одинок,
Стоит, угрюм и нелюдим —
Его любовь повсюду с ним.
XXII
Мой ангел, этот нежный плен
Прохладных рук твоих…
Клянусь, я б отдал всё взамен
Ревнивой власти их,
Я б счастлив был такой тюрьмой,
О сторож неусыпный мой!
Когда, с моими сплетены,
Ладони их дрожат,
Я забываю злые сны
И будней мелкий ад,
В ту ночь блаженную спеша,
Где душу сторожит душа.
XXIII
Твое сердечко — мотылек,
Порхающий у губ моих, —
Несчастен, если одинок,
Блажен, прильнув ко мне на миг;
Все, чем на свете я богат, —
Мой хрупкий, мой бесценный клад!
Как в мягком гнездышке вьюрок
Свои сокровища хранит,
Так я, не ведая тревог,
Не чая будущих обид,
Вложил последний золотник —
В любовь, живущую лишь миг.
XXIV
Медленно она чешет
Длинные косы свои…
Солнце блестит на ивах
И на ресницах травы.
А она все чешет и чешет
Волосы, не спеша,
В зеркало томно глядя,
Гребнем о шелк шурша.
Ах, отложи свой гребень,
Дай волосам покой! —
Видишь, застыл влюбленный
В оторопи колдовской,
Заворожен движеньем
Плавной руки твоей,
Взмахом ресниц небрежным,
Темным сдвигом бровей.
XXV
Легче, легче, ангел мой!
Пусть в душе — озноб ночной
И предчувствий грозный хор:
Пусть твой смех по кручам гор
Ореады разнесут,
Кудри эхом растрясут.
Легче, легче, веселей!
Сонмы туч в душе твоей,
В час, когда встает Звезда,
Разлетятся без следа.
Пой любовь и радость пой,
Если в сердце — мрак ночной.
XXVI
Ты к раковине мглы ночной
Склоняешь боязливый слух.
Кто напугал тебя, друг мой,
Какой неукрощенный дух?
Каких лавин далекий гром
Разрушил мир в уме твоем?
Не вслушивайся в этот бред!
Все это — сказки, все — слова,
Что выдумал для нас поэт
В час призраков и колдовства —
Иль просто вытащил на свет,
У Холиншеда их нашед.
XXVII
Хоть я уже, как Митридат,
Для жал твоих неуязвим,
Но вновь хочу врасплох быть взят
Безумным натиском твоим,
Чтоб в бедный, пресный мой язык
Яд нежности твоей проник.
Уж, кажется, я перерос
Игрушки вычурных похвал
И не могу принять всерьез
Певцов писклявых идеал;
Любовь хоть до небес воспой —
Но капля фальши есть в любой.
XXVIII
О, скорбных песен мне не пой,
Что любовь, как сон, прошла,
Но оставь печаль и спой,
Что любовь и в снах мила.
Спой о том, как сладок сон
В темной глубине могил —
Для того, кто был влюблен,
Кто любовь, как сон, забыл.
XXIX
О, что ты делаешь со мной,
Любимая? Твой кроткий взгляд
Мерцает прежней красотой, —
Но что глаза твои таят?
Сквозь зеркала очей твоих,
Сквозь поцелуев нежных дрожь
Врывается холодный вихрь
В наш сад, уже багряный сплошь.
Мне страшен этот буйный пыл,
Бездомной бури свист и вой…
Любимая, я так любил! —
О, что ты делаешь со мной?
XXX
Все, помню, начиналось так:
Играла девочка в саду;
А я боялся сделать шаг,
Знал — ни за что не подойду.
Клянусь, любили мы всерьез,
Нам есть что в жизни помянуть.
Прощай! Идти нам дальше врозь,
И новый путь — желанный путь.
XXXI
Весь день шуршал холодный дождь,
Витал осенний листопад.
Приди в последний раз — придешь? —
В продрогший сад.
Перед разлукой — постоим,
Пусть прошлое обступит нас.
Молю: внемли словам моим
В последний раз.
XXXIII
Здесь, в этом мирном уголке,
Где нет ни радости, ни боли,
Давай бродить, рука в руке,
Печали не давая воли, —
Дабы не омрачился свет
Любви, которой больше нет.
Шут в желто-красном колпаке
Стучит, стучит по шее клена,
И ветерок невдалеке
Насвистывает оживленно.
И листья в кронах не грустят,
Что приберет их листопад.
Вновь ту же затевать игру
Остережемся, друг мой нежный,
Но, расставаясь ввечеру,
Мы поцелуемся небрежно.
Не воскрешай былых невзгод
И верь: грядущее — грядет.
XXXIV
Усни, мое сердце,
Не бейся, усни!
Я слышу голос в сердце:
Утишься, усни!
Я слышу, как вьюга
Поет за дверьми.
Утишься в гуле вьюги,
Замри и усни.
Я лоб твой целую:
Замри и забудь!
Усни, мое сердце, —
Пора нам уснуть.
XXXV
Весь день в ушах как будто море
Шумит, ревет…
Так чайка в сумрачном просторе,
Летя вперед,
Внимает гулу волн тяжелых,
Кипенью вод.
Один и тот же монотонный
Тоскливый зов, —
Всю ночь я слышу ветра стоны
И шум валов,
Как чайка, что стремится в море
От берегов.
XXXVI
Я слышу: мощное войско штурмует берег земной,
Гремят колесницы враждебных, буйных морей;
Возничие гордые, покрыты черной броней,
Поводья бросив, бичами хлещут коней.
Их клич боевой несется со всех сторон —
И хохота торжествующего раскат;
Слепящими молниями они разрывают мой сон
И прямо по сердцу, как по наковальне, стучат.
Зеленые длинные гривы они развевают как стяг,
И брызги прибоя взлетают у них из-под ног.
О сердце мое, можно ли мучиться так?
Любовь моя, видишь, как я без тебя одинок?
|
| |
| |
| Maria_Sulimenko |
Дата: Вторник, 29.01.2013, 17:07 | Сообщение # 205 |
|
spycatcher
Группа: Администраторы
Сообщений: 4140
Уважение
[ ]
Статус: в реале |
К.Вагинов
КАФЕ В ПЕРЕУЛКЕ
Есть странные кафе, где лица слишком бледны,
Где взоры странны, губы же ярки,
Где посетители походкою неверной
Обходят столики, смотря на потолки.
Они оборваны, движенья их нелепы,
Зрачки расширены из бегающих глаз,
И потолки их давят, точно стены склепа,
Светильня грустная для них фонарный газ.
Один в углу сидит и шевелит губами:
«Я новый Бог, пришел, чтоб этот мир спасти,
Сказать, что солнце в нас, что солнце не над нами,
Что каждый – Бог, что в каждом все пути,
Что в каждом – города и рощи и долины,
Что в каждом – существа и реки и моря,
Высокие хребты и горные низины,
Прозрачные ручьи, что золотит заря.
О, мир весь в нас, мы сами – Боги,
В себе построили из камня города,
И насадили травы, провели дороги,
И путешествуем в себе мы целые года».
Но вот умолкла скрипка на эстраде,
И новый Бог лепечет: «Это только сон»,
И муха плавает в шипучем лимонаде,
И неуверенно к двери подходит он.
На улице стоит поэт чугунный,
В саду играет в мячик детвора,
И в небосклон, далекий и лазурный,
Пускает мальчик два шара.
Есть странные кафе, где лица слишком бледны,
Где взоры странны, губы же ярки,
Где посетители походкою неверной
Обходят столики, смотря на потолки.
1922
|
| |
| |
Главная
Регистрация
Вход
RSS
