Бухгалтер Иванов

Луны ущербный лик встает из-за холмов,
В лесу продрогший фавн играет на сопелке.
Упившийся в соплю бухгалтер Иванов
Бредет сквозь лес к своей летающей тарелке.
Он не бухгалтер, нет, он чужеземный гость,
Застрявший навсегда среди российских весей,
Он космолет разбил, и здесь ему пришлось
Всерьез овладевать нужнейшей из профессий.
В колхозе «Путь Зари» нет мужика важней,
В колхозе у него участок и домина,
Машина «Жигули», курятник, шесть свиней,
Жена-ветеринар и прочая скотина.
Чего еще желать? Казалось бы, живи,
Работай, веселись, культурно развивайся,
Читай Декамерон, смотри цветной TV,
А то в облдрамтеатр на выходной смотайся.
Но нет, грызет тоска инопланетный ум,
Обилие скота не радует, не греет
Искусство и TV не возбуждают дум…
Бухгалтер Иванов пьет водку и звереет.
Как волк голодный, он в полночный небосвод
Вперяет иногда тоскливые гляделки,
И, принявши стакан, потом другой, идет
К запрятанной в лесу летающей тарелке.
Укрытые от глаз ветвями и землей,
Останки корабля покоятся в овраге,
Куда упал со звезд когда-то наш герой,
Сломав хребет своей космической коняге.
И плачет Иванов, и воет, и рычит
Пиная сапогом проклятую планету.
И, глядя на него, Вселенная молчит,
Лишь одинокий фавн играет тихо где-то.
______________ 1984
В.Степанцов

(Акростихи: стихи, в которых из первых букв строчек составляются слова.
Хайку: японское трёхстишие).

Воскликну я
Акростихи узрев:
Хорошо!

Очень трудно, но
Лёгких путей не ищу:
Ясно, как меня зовут.

Потерялся в дороге ик
Уж другой путь к выходу найден
Каково теперь его имя?

Мог ли Винни-Пух
Ёмкость из-под этого подарить
Другу своему Ослику Иа?

Несколько дев длинноногих
Едущих мимо завлекают
Только мы им ответим.

Сгустилась темнота
Перед нашими окнами
Искать себе занятие поздно.

Гуси-лебеди,
А ну-ка, скажите,
Можете помолчать немного?

Собрался рубить
Удобно сидя на ветке
Как бы не упасть...

Робко насыпаю в тарелку
И языком пробую
Сготовил ты мне что сегодня?

Пока на него опираемся
Однозначно не можем сказать:
Летать умеем ли?

Говоришь, не забудешь,
Однако не могу сказать
Долго ль живёт твоя правда?

Прокипяти хорошенько воду
А теперь посмотри внимательно:
Разве в учебниках не пишут, что он невидим?

©Ольга Арефьева

Я из воды дышу руками
Свои труды пишу стихами
В деревне меж собак
Нелепо то и глупо это
Но так приятно быть поэтом
Приятнее чем так

Скребётся мышь почти что в ухе
Любимый мой слегка не в духе
Несёт воды ведро
Дорожку ручки голубую
Сквозь лабиринт из букв веду я
И путаю хитро

К чему существовать заочно?
Стихи я сочиняю ночью
Зато летаю днём
Набьём подушки разнотравьем
Раз нет границ меж сном и явью
То пополам заснём

Сквозь потолок сияет небо
Творю стихии, будто требы
Чернилами кроплю
Мы спим - и видим: лист бумаги
На коем я слагаю саги
И то, что я не сплю

©Ольга Арефьева

Мой маленький Мяу
Покинул меняу
И мне не сказал ничего.
Мой маленький Мяу
Меня не обняу
И я не обняу его.

Во мне поселилась
Какая-то бяка -
Такая, что хочется
Плакать и плакать
И в слякоть мяукать
Печальные звуки
О маленьком Мяу скорбя.

Когда же придёт он,
Фырча и сопяу,
И ткнётся мне в ухо:
"Я так тебя мяу!"
Ему по секрету
Скажу я вот это:
"И я очень мяу тебя!"

©Ольга Арефьева

Меня много раз хотели съесть
И много раз удавалось,
Но что-то во мне несъедобное есть,
Может статься, это усталость.

Реальность сидит у меня за столом.
А меня, как всегда, нет дома.
Я вижу ваш мир покрытой стеклом
Картинкою из альбома.

Но кто-то стучится в рёбра ко мне,
Хоть я ничего не слышу,
Что-то торчит у меня в спине,
Что-то капает в крышу.

Я много раз умерла и порой
К краям подходила близко,
Но вновь увлекалась людскою игрой
В ярость азарта и риска.

Скафандры менялись, вершились дела,
Тела обнимались с телами,
Я вновь умирала, но дальше не шла,
Опять возвращалась в пламя.

Летели миры в процессе игры
Я всё, что могла, испытала
Но знала, что этой больной мишуры
Всегда будет мало и мало.

Пора остановку сделать в пути
Спасибо реальности-гостье.
Я многим была, я готова уйти
Игра, не бросай мои кости!

©Ольга Арефьева

И вот стихи. Лист бел был - сели птицы,
Топтали и клевали белизну,
Осталась вязь следов на белом ситце -
Не выдержу, вползу, на вкус лизну.

Вот гласный звук - иии-ооо - в нём бездна смысла,
Он тянется, вибрирует, живёт,
Пупырчатый, овальный, жёлтый, кислый...
Лимон! - вы догадались - дольку в рот.

Сердечным стал он, бывший бесконечным,
Его обставили мы рамками игры,
Он отделился от своей пра-речи
И округлился плотью кожуры.

Ещё не всё - вот звуки есть земные,
Скребущие по почве животом,
Они - следы настойчивых рептилий
Что выросли в двуногих нас потом.

Согласные - как рамки и коробки,
Плетёные корзинки, пузырьки:
Шипят, свистят. Настойчивы и робки,
Пружинисты внутри сидят зверьки.

Мы выстроили домик из объёмов,
Их обрамив границами фонем,
Живут мерцания в изображеньи дома,
А смысл пока неясен, так как нем...

©Ольга Арефьева

Сегодня зрение какое-то иное.
Снега слепят, синицы шелестят.
Мой дом - ветхозаветное каноэ -
Скользит по фону как-то вбок и вспять.

И хочется идти и помнить детство
Всё вдаль и вдаль, как птица в пустоте,
Шагами попирая фона девство
Быть одинокой кистью на листе.

Расфокусируй. Наведи на резкость -
И пустота ещё пустей вдвойне.
И нет меня. И нет печалей детских,
Что с нынешнею славой наравне.

Ведя следы из ныне до иного,
Горжусь, как самоучка-каллиграф
Ничто не старо. Но ничто не ново.
Ничто - во всём, чего достанет взгляд.

©Ольга Арефьева

Ольга Арефьева

Кого-то слишком я люблю,
А кем-то зря пренебрегаю,
Кого-то еле я терплю,
А остальных совсем не знаю.
Любая крайность мне - во грех,
А я легко хожу по краю -
Люблю, терплю и знаю всех
А вот себя - совсем не знаю...

Ольга Арефьева

Ольга Арефьева
Журнал "Знамя" N 12 2002

Игру начать, заране проиграв,
Когда противник - шулер и пройдоха,
Когда твой враг в любой неправде прав, -
Довольно смело и не так уж плохо!

Ольга Арефьева
Журнал "Знамя" N 12 2002

***

Дервиш любит свою вошь - тихо шепчет "ешь!" ей,
Жуй меня, живая тварь, я ничтожен, грешен,
Я нечёсан, я помят, я немыт-нечищен.
Я люблю свой личный ад - для тебя быть пищей.
Дервиш любит свою вещь, любит быть губимым.
Боль ему нужна как роль в сложной пантомиме.
Дервиш кожу вше суёт - жри, и ложь и жрица!
Уважает ложь народ, только вшей боится.

Ольга Арефьева
Журнал "Знамя" N 12 2002

***

Я устала как мёртвый индеец
Голова так права без мозгов
Я уже ни на что не надеюсь
Потому что достигла всего.
Не стреляйте в индейцев убитых
Мы прекрасным видением сыты
Мы мертвее великой травы.
Мы вчерашнее бывших живых.

Ольга Арефьева
Журнал "Знамя" N 12 2002

Язык болел косноязычьем,
Я потеряла слова нить,
Всем речь моя казалась дичью,
А немота хотела взвыть,
Воззвать с щеки слезой коричной,
Вскричать к молчащему, увы -
Из человека речи вычесть -
Нет способа увидеть личность
В жестикуляции травы

Я позабыла власть приличий,
Чтоб речь животных ожила,
Я выла, плача и курлыча,
По-волчьи, рыбьи и по-птичьи,
Вживаясь в чуждые обличья,
И слово вдруг произнесла.

Немые люди оглянулись,
И замерла я, стих спугнув,
Достойна ль речь моя их улиц?
Мой смысл достоин ли их букв?

С тех пор брожу одна, сутулясь,
Себя терзаю и лечу,
Слова топчу, как саранчу,
Потом зову, чтобы вернулись,
Владею речью и молчу.

Ольга Арефьева
"Литературная газета" 4 декабря 2002

А он свои стишки печет, как пирожки,
А мне свои рожать, как иглами ежа.
А он в своих стихах укутан, как в мехах,
А я по ним хожу как будто по ножу.
А я свои стихи леплю из чепухи,
Из глины и воды и всякой ерунды,
А он свои растит как будто сталактит,
А я их не ращу, а как грибы, ищу.
Немножко погрызу - и в небо отвезу,
По следу отыщу и в поле отпущу,
Весною разбужу и в землю посажу,
На речке наловлю и снова утоплю.
Он на своих стихах свой человек в верхах,
На них он едет вдаль и носит как медаль.
Таскает как кастет, вставляет в пистолет,
А я свои внизу на саночках везу.
А кто поэтом стал - влезай на пьедестал,
Избранник вечных муз, в колоде мечен туз.
А мне стихи милей из всяких там соплей,
Веревочек, гвоздей, неведомых вестей.
Готовлю из стиха уху без петуха,
С вареньем их варю, на праздники дарю.
Зачем же я к стиху впрягаюсь, как в соху?
Как мне писать не лень всю эту дребедень...

Ольга Арефьева
"Литературная газета" 4 декабря 2002

Ольга Арефьева

***

Плакали все, узнав о смерти
Той, что давно уже предупреждала,
Хотя все знают, что смерть поэта
Всегда предсказана и нежданна.
Кто-то думает - это пролог -
Я уже написала свой некролог.

Ольга Арефьева

Хотелось бы играть
На чём-нибудь красивом,
Хотелось бы писать
О чём-нибудь большом,
И на своей любви,
Исчерченной курсивом,
Пляшу я нагишом,
Пишу карандашом.

Я так любила быть
Картонной королевой,
И петь про ерунду
Неясные слова,
Ещё чуть-чуть - и стать
Мне многомерной девой,
Но сердце у меня
Простого вещества.

Ольга Арефьева