Когда...
Когда в центре пустыни не осталось тени жизни,
Упрятанной в ненасытную пропасть их забавами,
Что не несут ни тепла, ни наслождения их засохшим душам,
Лишь кричащую необходимость,
Они, с пеленой в глазах, обманывая свое обоняние на дне у выси,
В глубине дыры, что рождает во чреве их страсти лавами
И толкает пульс их холодных подвигов в их виски и уши,
В ледяную сырость...
Они...
Утопали в лучах безнадежности,
Обнажая безстыдство убогости,
Испускали и нюхали кровь.
Закрывая глаза с вожделением,
Забываясь своим упоением,
Разрывали безвкусную плоть.
Не встречая ни боли, ни радости,
Разгораясь от бешеной жадности,
Они гасли, друг друга губя.
В полумраке забвения лютого,
В луже крове и пиршества жуткого,
Поглощали и пили себя...
Тогда...
Тогда в центре пустыни не осталось следа тени,
Лишь пространство, лишенное пламени и движения,
Забирая время сумерек, ночи и дня
В новый путь,
Оставляя в пристанище лишь разбитые стены,
Давая власть распре плесени и разложения,
Всласти одиночества и лютого ливня,
Их суть...
|