Поэзия

О, мертвый, глупый мертвец!
остывающий в теплой нирване ванны
зажавший в мертвых пальцах сигару!
Из всех хобби предпочитавший "охоту на овец"
(так называя людей и, как фишкой игральной)
распоряжаясь их судьбами, согласно сану
решая - кому пулю, кому -венец.

Ну и что теперь, когда "вечность" твоя ослепла
и сияние золота быстро тускнеет в медь?
(от чадящей сигары отваливается столбик пепла)
падает на пол и перестает гореть.

Тихо здесь в ванной, словно на дне океана,
остановились минуты, часы, года,
замерла капля воды на краешке крана,
и в теле покойника также остановилась вода.
Впрочем, он еще слышал, как с хрипом гортанным,
маклер на бирже орет от волнения синий,
что-то о кризисе в трех африканских странах,
про золото и алмазы, про цены на алюминий!

Мертвый, глупый мертвец неподвижен, как статуя,
не сознающая-замкнутости в себе- вещь,
жизнь получилась сложной, но смерть оказалась простая!
Внезапная, словно кусающий в шею таежный клещ,
беспощадная, как охота на горностая,
острая, будто пронзающий сердце дамасский меч!

Забыв, как и зачем, радоваться солнцу,
он понимал (это стало его покаянием),
что в жизни был автоматом, без жалости и эмоций!
А здесь он снова ребенок, запертый кем-то в чулане.
Он вспомнил ходьбу по трупам, успех свой множа,
как шел, насыщаясь кровью чужих страданий...
(первые трупные пятна выступили на коже)
и он спрашивал у себя: что дальше, Ваня?
оглядывая свой труп, догадываясь, как ни странно,
что умер еще при жизни и лишь после смерти Ожил.

Когда пар над водой рассеялся,
тело нашла служанка и по звонку тревожному
ванную наводнили эксперты и полицейские
в бытность живым, для мертвеца -гости непрошенные.
Морщили лбы и мерили все рулеткой,
обсуждали вполголоса свои версии
пока тело, переставшее быть мертвецу клеткой,
не увезли в подходящее для трупа место.

Все это время душа отбивала панические атаки,
дом, где жило ее тело, казался теперь капканом,
и провожая труп в морг, незаметно присев у каталки
душа продолжала себя вопрошать: что дальше, Ваня?
Был бы живым, то хотя бы сходил к гадалке
или к священнику в церковь на исповедь и покаяние.

Потом были похороны и поминки,
равнодушные гости играли в скорбь, попивая чай...
А душа осталась в гробу, вместе с трупом в обнимку,
Печальная от того, что никто ее не встречал.