Приветствуем! |
|---|
| 
|
Блог |
|---|
 Достоевский ни в чём не виноват!Категория: Критические статьи![Нажмите для увеличения картинки]() Представителям европейских государств, где пытаются запретить изучение творчества Достоевского и других российских и советских писателей, не надо забывать, надо знать, что российская и советская литература являются частью мировой литературы, частью мировой культуры. Добавил: Васил Про двух россиянКатегория: Познавательно-развлекательное![Нажмите для увеличения картинки]() В этой работе я расскажу в краткой форме про двух россиян, которых знаю лично. За достоверность информации, как говорят, гарантирую. Первого россиянина я назову Игорем, а второго героя моей статьи я назову Вероникой. Добавил: Васил
|
Соцопрос |
|---|
Почему Вы начали писать стихи/прозу?
1. Меня это всегда привлекало...2. С детства пишу, не помню уже...4. Потому что у меня талант5. Сложно сказать...юность, первая любовь и т.д.6. Когда-то друг попросил сочинить поздравление в стихах, а там понеслось...Всего ответов: 102
|
|
Проза
Бабочка
День первый. Зарождение
Смотрю в зеркало и понимаю, что для меня существует только прошлое. Хотя оно даже не мое. Мою жизнь больше не заботит моральное состояние окружающих. Глаза больше не светятся от энергии внутри. Голос больше не поет прекрасных песен. Нет и тела, которым восхищались и завидовали. Где ты, прошлая я? Куда ты исчезла? Мне так хотелось, чтобы ты побыла еще со мной. Чтобы я еще побыла в тебе.
Я убежала от себя.
А что теперь? Теперь я вижу в отражении существо. Оно просто стоит за стеклом и повторяет мои движения. Нет, я не верю. Там не я. Это чья-то очень плохая шутка. До того неудачная, что слезы наворачиваются на глаза. А если быть честной, то слез нет. Мои слезные железы уже не выполняют свою функцию. Также, наверное, как и половина других органов. Правую часть тела я не чувствую. Об этом я узнала сегодня ночью, когда очнулась на полу на кухне. В мусорном ведре я нашла безымянный палец правой руки. Посмотрев на непривычно пустое место на ладони, я ничего не почувствовала. Мне попросту плевать, что пальца там нет. Также в мусоре я нашла и катетер, который торчал в этой самой правой руке. Месяц. Может и два. Я потеряла счёт времени. Темно – ночь. Светло – день. Это все.
Отец мне в детстве читал те книги, которые нравились ему. Мой дед был кузнецом и отца он готовил к такой же судьбе. Но всё обернулось иначе. Не вдаваясь в подробности, отец просто нашел маму и переехал из деревни. Но та закалка осталась. Так вот, отец читал мне про войну, солдат, викингов, сражения. Из этих книг я и вспомнила, что раны прижигались. Взяв кухонный нож и накалив его на газовой плите, я просто приложила его к открытому куску мяса. И ничего. Ни боли, ни сожаления. Только остаток дурмана в голове.
Я стою у зеркала совершенно голая и не понимаю, зачем ушла прошлая я? Я что-то делала не так? Я больше похожа на мешок с костями. Тощий мешок. Никому больше ненужная груда испорченного иссохшего мяса. Обожжённая жизнью резиновая кукла с гниющими дырками по всему телу в районе вен.
Всё началось с того момента, как я начала подозревать мужа в измене. Классика: позже возвращался с работы, перестал вкладывать деньги в семью, а возвращаясь ночью неизвестно откуда, в постель не ложился, а оставался спать в гостиной. Через год после этого всего он всё-таки решил мне рассказать. Я пришла с работы и увидела у входа две сумки с вещами. Муж сидел в комнате, ждал меня. Увидев, что я зашла и всё понимаю, он всё равно сказал фразу, которая являлась просто формальностью: «Я от тебя ухожу».
Позже мы с ним еще встретились в официальной обстановке и обсудили расторжение нашего брачного договора. Обсудили наших детей.
Больше я его не видела. Только по дороге домой мне несколько раз подруги показывали дом, в котором он теперь живёт. Показывали его окно. Не знаю зачем.
Меня трясет. Нужно успокоиться. Забыться. Я отхожу от зеркала, трясущимися руками достаю из комода катетер и вставляю его в руку. Ложка. Зажигалка. Волшебная пыль. Растворитель. Немного привычных движений. Полет…
День второй. Яйцо
Я очнулась. Лежу на песке. Меня обнюхивает собака. Облизывает лицо. Тошнит. И сразу вырывает на собаку. Она фыркнула и убежала. На глазах пелена. И песок. И блевотина. Я переползаю на асфальт. Замотанная во что-то вроде простыни, я чувствую себя гусеницей. Заблёванной наркоманской гусеницей.
В детстве я всё лето проводила у бабули. Выбегу днём на луг возле последнего хутора, лягу и смотрю на небо. Оно такое чистое. Оно такое мягкое. Так и хочется лежать не на траве, а на этом небе, которое, казалось, укутает тебя, будто пуховое одеяло. На этом лугу было много цветов. Фиолетовых, красных, жёлтых, белых, синих. И на каждом десятом цветочке сидела бабочка. Их было там безмерное количество. Легкие, грациозные, незаметные. Иногда они ползали по мне. Улыбаясь, я по-хорошему завидовала им. Я хотела быть такой же красивой, чтобы мной любовались. Я хотела так же порхать крылышками и опылять цветочки. Я хотела есть пыльцу. И я даже пробовала на вкус цветы. Я тогда не понимала, что бабочки нашли в этих невкусных цветах, но ведь и мы в основном делаем то, что привлекательно, а не то, что нам нравится.
Ползу по асфальту. Он уже достаточно тёплый. В глазах светло. Сейчас день. Слышен шум шлёпанья необутых детских ножек по дороге. Он всё ближе и ближе.
- Эй, мам, вставай. Пошли домой.
Он тянет меня за руку.
- Пошли, надо мной и так все во дворе смеются. Ну, мама, пошли.
В средней школе я всё также интересовалась бабочками. Я узнала, что они живут, чтобы найти партнёра, отложить яйца, а потом быстро умирают. Так что ж, со мной та же история приключилась? Я жила, родила Рому, потом родила Сашу, а теперь умираю, оставив после себя генетический материал для продолжения рода. Нет, не так. Я убиваю себя.
Он тянет меня, что есть силы, но пытается не навредить мне. Я поднимаюсь. Та грязная накидка-кокон падает. Ромка набрасывает ее мне на плечи. Я пытаюсь наощупь обернуться в нее. Он берет меня за руку и ведет куда-то. Я не открываю глаза. Больно смотреть на свет. Это как мигрень, но в десятки раз хуже. Я не хочу ни слышать звуков, ни чувствовать запахов. Не надо ни вкуса, ни света. Я хочу другое.
Он меня ведет. Я спотыкаюсь о бордюр и падаю на правое колено. Хорошо, что я его не чувствую. Ромка ведет меня дальше, мы заходим в подъезд. Лифт. Дверь квартиры. Я это слышу по противным звукам эха. Я это ощущаю по запахам. От этого тошнит. Переступив порог, валюсь на пол. Сын закрывает дверь на замок. Но это меня никогда не останавливало.
Спустя час приходится вставать. Я натягиваю какие-то тряпки из прошлой жизни. Когда-то это всё отлично на мне сидело. Сейчас в эту одежду влезут две такие, как я. И я снова вспоминаю о прошлом. О жизни, которая уже не моя. О уже не моём муже, о уже не моих детях, о уже не моей работе и уже не моей себе.
Я медленно тянусь через весь город. Я не ела уже около недели. Но мне нужна доза. И я должна любым способом ее достать.
Кем же я стала? Сколько мне осталось? Где та бабочка?
День третий. Приготовление почти завершено
Когда-то меня волновало, что обо мне подумают окружающие. Прежде чем пойти на первое свидание с Толей, моим бывшим мужем, я целую неделю выискивала пятна на платье, две ночи не спала и с самого утра делала макияж и причёску. Еле замазала тёмные круги под глазами. Теперь моих глаз почти не видно за ошмётками выпадающих волос. Они скрывают моё лицо. Они скрывают моё лицо от людей. И самих людей от меня скрывают тоже.
Я уже не чувствую и вторую ногу. От этого идти легче. Мне это нравится. Ватные ноги сами знают путь. Путь в ад. Дорога к своему личному Дьяволу. Он купил мою душу за псевдосчастье.
Такие типы людей умеют искать. Они ищут других людей. Слабых, сломленных, готовых платить за любую радость жизни. И они находят то, что ищут. Он нашёл меня. Почуял. Шёл за мной, как собака. Призрак, которого никто никогда не видел, и никто никогда не словит. Он тень, за которой я иду. У тени волшебная пыль. Она нужна мне. А пока она нужна мне, я нужна моему Дьяволу.
Он нашёл меня сразу после развода и суда, когда я отбила детей. Я сидела в баре. Ничего примечательного, обычный парень. Не могу вспомнить его лица. Мы разговорились. Он всегда открыто улыбался желтыми квадратными зубами. Мне нужно было отвлечься от развода. И я оказалась в отеле вместе с ним. Он напоил меня. Он делал, что хотел. А пока я спала, он ввёл мне в руку свое средство. Мне тогда явился самый реальный сон. Реальней, чем вся моя жизнь. Я была очень маленькой, и летела над топами людей. Они смотрели на меня и улыбались. Радовались. Ликовали. Я смотрела на них и махала крылышком. А потом посмотрела наверх, и в этот момент влетела во что-то мягкое, как расплавленный зефир. Я обнимала всё это, и мне было хорошо, будто я испытываю максимальное блаженство. И всё это в таких красках, будто радуга начала гореть и взрываться, разбрасывая цвета во все стороны. Я все ловила, все до единого. Этот сон под наркотой был бесподобен.
А теперь всё серое. Нет ни единой краски. Мир – огромный кусок серой жижи.
Я доползла до точки. Денег нет. Я стучусь. Он смотрит в глазок. Ждёт. Открывает специальную защёлку, в которую бросают письма. Ждёт, пока я положу деньги. Я хриплым голосом говорю, что денег нет. Он открывает, берет меня за горло и втаскивает внутрь. Бьёт, бросает на пол, бьёт. Хватает за волосы, и бьёт. А мне то что? Боли нет! Миру мир! Всё равно я ничего не чувствую.
Он грубо втыкает шприц мне в лодыжку. Этого я и хотела. Пока я не отключилась, я слышу:
- На. В следующий раз с тебя штука. В кармане у тебя еще на раз. Тебе два дня. Не придёшь – я приду к твоей семье.
Зачем он упомянул про семью? Я начала забывать, что это. Ромка, Сашка. Нельзя вот так с ними поступать. Да, я стала ужасной матерью, но они страдать не должны. Плевать на то, что было. Плевать на то, что будет со мной. Но только не дети. В который раз пытаюсь нажать на рестарт. Я чувствую, что мне легче. Уже не трясёт и не хочется новой дозы. По крайней мере сейчас. Нужно отдохнуть. И, уже выброшенная из подъезда, я ползу под лавку и отключаюсь.
День четвёртый. Выползай, выползай из скорлупы
Меня расталкивает метлой дворник. Что-то матерится. Но мне плевать. Я еще не отошла от того момента, когда мне было хорошо. Поэтому мне пока не плохо. Всё вот так вот просто.
Я давно никому не нужна. Мои дети слишком быстро стали взрослыми. В свои годы они уже могут заботиться о себе, а я, взрослая женщина, даже задницу не могу подтереть. Да и незачем. Я уже давно не ела. Просто иссыхаю. Я мумия, крошащаяся на ходу. Идущая к концу. Нужно это всё закончить правильно.
Я вновь прохожу мимо квартиры бывшего мужа. Вижу возле подъезда молодую девушку с коляской. Она улыбается. Она улыбается даже мне, воплощению слабости человеческой. Когда-то и я была такой же. Когда родился Ромка. Всё было ради него. Я была готова весь мир продать, лишь бы снова и снова видеть его счастье. Эти его малюсенькие ножки, ручки, голубые глазки – что может быть прекрасней для матери? Лишь бы с ним всё было хорошо.
Я бы сейчас снова заплакала, если бы могла.
Дверь с домофоном оказалась открыта. Посмотрев в подъезде на ящики для писем, я нашла его фамилию. Свою фамилию. Пытаюсь в голове хоть на минуту задержать номер его квартиры. Опираясь на перила, я доползаю до четвертого этажа. Звонок в дверь. Слышу его голос. «Да, милая, сейчас открою, секундочку». Звук из прошлого. Он говорил мне также, когда я возвращалась с Ромкой с прогулки. Он открывает дверь: побритый, причёсанный, выглаженный и подтянутый. Он выглядит моложе своих лет. Знатный мужчина. Выражение его лица становится серьёзным. Он что-то начинает мямлить про то, что если мне нужны деньги, то он может помочь. Я его не слышу. Меня снова трясёт. Я онемелыми руками пытаюсь нащупать что-то в карманах. Он это замечает и почти сразу замолкает. Я достаю проволочное колечко с двумя ключами. Один ключ отдаю в руку Толика. Один оставляю себе.
- Код домофона помнишь. Нашим детям нужен отец.
Толик ошеломлённо смотрит на меня. Он так долго добивался того, чтобы Сашка и Ромка вновь стали его, а теперь я просто взяла и отдала их ему. Это лучший выход. Я уже не мать им. Снова пытаюсь заплакать. Но стеклянные глаза умеют только заторможенно моргать.
Пока Толя отходит от услышанного, я выхожу за дверь. Спустившись на один пролёт, я вижу эту девушку с ребенком. Она поднимается с полугодовалой девочкой. Красное платьице. Кучерявые чёрные волосы, как у этой девушки. Голубые глаза, как у Толика. Я спускаюсь ниже, и слышу их разговор.
- Кто это был? Попрошайка? Что она хотела от тебя?
- Нет, хорошая моя, ничего.
Я всего лишь была матерью его детей.
- Прости, мне нужно отлучиться – я заеду за своими детьми. Приготовь, пожалуйста, покушать. Я уверен, что они проголодались. Скоро буду.
Начало есть. Нужно завершить начатое.
День пятый. Что дальше?
Дойдя до первого этажа, меня нагнал муж. Предложил меня подвезти, но я махнула рукой и сказала, чтобы, когда я пришла, детей уже не было дома. Он остановился, посмотрел мне в глаза, прослезился и сел в машину. Я легла на газон под окнами.
Всё-таки не зря эти неумолкающие стервы с работы так часто говорили мне, как добраться сюда. Всё в этой в жизни не напрасно.
Небо снова чистое. Я лежу в тени дома. Чувствую ночную прохладу земли. Да, еще что-то чувствую. Сама себе удивляюсь. От этого мне показалось, что на секунду стало легче: перестало ныть тело и болеть гноящиеся дырки от уколов, которые уже не заживут. Разум прояснился, и я подумала, что в жизни всё так просто. Что всё хорошо. Что я почти свободна. Но как только земля нагрелась под моим трухлявым телом, всё вернулось на прежние места.
Я медленно двигаюсь в сторону дома. Нужно решать, что делать дальше. Вот мне самой стало интересно: я из добрых намерений отдала детей, или просто хотела избавиться от якоря? Думаю, мой мозг уже не столь сильная вычислительная машина, чтобы разобраться.
Солнце палит мою кожу. Я все больше и больше иссыхаю. Моя кожа уже толщиной с бумагу. Мои мускулы больше подобны на куски сырокопчёной свинины, скрепленные воедино веточками-костями. Кажется, сейчас я потеряю сознание. Но нет, я просто бреду дальше, периодически заходя в тень домов, деревьев и машин.
Вечер. Солнце садится. Это мне так напомнило тот момент, когда мы зачали Сашку. Рома спал в машине после долгой дороги и дальнейшего пикника. Он уснул прямо у меня на руках, когда мы разговаривали с Толиком. Идиллия. Как в фильмах. Пикник на холме среди полей. Мы пили вино, ели мясо, говорили о будущем. Еще по-подростковому влюблены. Хорошие были времена. Мы замечтались, смотря вдаль, и Толик начал ласкать меня. Нежно. Одежда сползала с нас сама по себе. Движения ритмичны, дыхание в унисон. Когда всё кончилось, мы лежали на траве все мокрые от пота, державшись за руки. Луна и звёзды своим холодным взором слегка гладили наши обнажённые тела. Всё было красиво. Всё было прекрасно.
Я зашла домой. В полубессознательном состоянии я беру Ромкин портфель. Кладу туда воду. На всякий случай.
Детей нет дома. Их забрал Толик. Я без понятия, как детки отреагировали на это. Да и не нужно мне знать. Теперь им будет лучше.
На столе на кухне я заметила лист бумаги, сложенный пополам. Опираясь одной рукой о стену, я поднесла его к глазам. Что-то вылетело изнутри. На листке знакомым почерком написано «Спасибо». Еще в листке деньги. Я бы их никогда не взяла раньше - гордость. Хотя нет уже никакой гордости. Теперь просто нужно двигать отсюда. Может быть, деньги пригодятся.
Поцеловала потрескавшимися губами фотографию на стене, где все навсегда останется хорошо.
Ключи оставила на столе. Их заберет мой Дьявол. Одна из множества жертв. В конечном итоге – моя жизнь.
Я вышла, оставив дверь открытой. Пока, мой дом.
День шестой. Почти всё
Не знаю, что я делаю. Меня всю трясёт. Но я держусь. Хотя нет, я не держусь – у меня на это нет сил. Просто у также нет сил поддаваться соблазну. В кармане последняя доза.
Каким-то неведомым образом я дошла до конца города. Мой срок годности почти истек. Организм не может принимать даже жидкость, поэтому все ее содержимое я вылила. Деньги не пригодились. Я их разбросала по дороге.
Я сижу, рассматриваю свои руки. Вместо них я вижу ветки, которые ежесекундно растут. Они хотят врасти в меня, проткнуть, убить. Нет, мне еще нужно немного продержаться.
Не могу. Ложка. Зажигалка. Катетер. Теперь меня ничто больше не убьет. Отключаюсь у дороги.
Просыпаюсь и понимаю, что ничего не вижу. Я начинаю тереть глаза, чувствую что-то в руках. В истерике ищу, чем промыть глаза, но вспоминаю, что воды уже нет. Тру дальше. Когда немного стал выделяться свет, я посмотрела на руки и увидела там личинок мух. Мухи отложили их в щелях между веками.
Солнце заходило. Скоро будет темнеть. Это хорошо, если учесть, что моя кожа сильно обгорела на солнце. Еще один плюс, что я ничего не чувствую.
Машин почти нет на дороге. Никто не останавливается. Все проезжают мимо. Проезжают специально быстрее, чтобы не заострять на мне своё внимание. И я иду. Иду по обочине. Маленькие камушки попадают мне под ноги.
Нужный поворот.
Я прошла всю ночь. Здесь уже одна песчаная дорога и лес вокруг. Вдали от города такое красивое небо. Как в детстве. Как у бабули на хуторе. Я выбегала там на поле не только днём, но и ночью. Когда все спали, я доставала вторую раму из окон и медленно шла, озираясь вокруг. Тишину прерывали сверчки. Они умолкали, услышав меня. Я всегда ложилась на одно и то же место. Небо было таким красивым. Таким вечным.
Сейчас оно такое же. Ничего не изменилось. Я подхожу к пункту назначения. Забор рухнул. Крыша обветшала. Двор зарос травой и кустарниками. И бабули здесь давно нет.
Я зашла в дом. Замок давно сбит. Почти всё, что можно, из дома было вынесено. Осталась железная кровать. У бабушки был рак. Ее пичкали множеством лекарств. От этого помимо галлюцинаций она начала ходить ночью. То окровавленные тряпки начнёт стирать вместе с туалетной бумагой, то будет стараться лезть на потолок по печке, то просто ходит и печально поет. И каждое утро ее находили в пристройке дома, где она сидела на стуле, закинув ноги на стол. И это, если учесть, что она раньше еле двигалась.
Пока я всё посмотрела, уже начало светать. Вышла во двор. Теперь его уже не отличить от поля, на котором я в детстве смотрела за бабочками. Всё сильно разрослось.
На свежем деревце у дома я вижу куколку бабочки. Я долго рассматриваю ее. Это именно та бабочка, которой я хотела стать. Я мечтала превратиться в тебя всю жизнь.
День седьмой. Преображение
Детские мечты вновь воскресли. Странно и глупо. Видимо мозг в конец разрушился. Ничего не осталось. Пора заканчивать бессмысленное существование. Так больше продолжаться не может.
Зашла обратно в дом. Наконец в моей жизни есть цель.
Легла на бабушкину кровать. Повернулась на бок и свернулась калачиком. Из этого места всё еще несет ее запахом. За столько лет это всё осталось.
Меня рвет на пол. Поворачиваюсь и смотрю в потолок. Балки совсем прогнили. Они рухнут в любой момент.
Задумалась.
Что я сделала в этой жизни? Для чего это всё? Может, не всё потеряно? И всё-таки как же хочется жить. Это понимаешь лишь тогда, когда уже летишь в пропасть, в которую с разбега прыгнул.
Треск трухлявой древесины. Я ничего не успела заметить. Ничего не почувствовала.
Снаружи, на фоне поля, теперь видны только четыре стены дома. Всё случилось именно так, как и должно было случиться. А перед бывшим входом в дом так и будет стоять деревце, на одной из веточек которой висит пустая куколка.
Природа. Солнце. Не жарко. Хорошо
А где-то над лесом уже летит бабочка. Погода не ветреная, так что она летит так быстро, как только может. Она на своих неокрепших крылышках летит долго, ни на секунду не останавливаясь. Она уже пролетела лес. Пролетела длинную дорогу. Летит в городе.
- Ромка, посмотри, мне на руку бабочка села! – с детским восторгом сказал Саша своему старшему брату: – Мама про таких рассказывала, да? – Спросил он, посмотрев на отца.
- Да, Саш. Она их любила, наверное, больше жизни. |
Категория: Рассказ | Добавил: Bone (16.05.2016)
| Автор: Евгений 
|
| Просмотров: 501
| Рейтинг: 0.0/0 |
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
|
Вход |
|---|
Добро пожаловать, Гость!
Гость, мы рады вас видеть. Пожалуйста, зарегистрируйтесь или авторизуйтесь!
|
Статистика |
|---|
Недавно сайт посетили:
Легенда: Админы, Модеры, VIP-пользователи, Авторы, Проверенные, Читатели
|
|
Главная
Регистрация
Вход
RSS
