Проза

   Самолёт шёл на посадку. Моему взору открылся завораживающий вид: ночь накинула на город вуаль, сквозь которую были видны миллионы разноцветных огней. Уже много лет живу в городе, но никак не могу налюбоваться этим зрелищем. Когда повседневная суета и забота загоняют в тупик, мешая жить и радоваться каждому мгновению, я сажусь у окна с чашкой крепкого кофе и пачкой сигарет и смотрю на ночной город. Проходят минуты, и чувствую я, как уходит снимаемая невидимой рукою боль. Как растёт где-то внутри уверенность в себе и в наступающем дне. Как захватывает тебя неведомое чувство и тянет петь и танцевать, рисовать и писать, или просто задуматься о жизни, анализируя прошедшее и заглядывая на будущее.

    В свои тридцать лет я достиг многого. Я из тех, кого называют «новыми русскими». Престижная работа, «иномарка», квартира, где хватило место антикварной мебели и современной, по последним технологиям, бытовой технике. Большие связи, солидный банковский счёт. Одним словом, полная чаша. Жизнь, а не пародия на неё! Но был бы не полным этот винегрет без неё. Оля, Олечка, Ольга! Что всё это стоит без тебя? Ничего!

    Она сидит передо мной, на другом конце ресторанного столика. Смотрю на неё и с трудом узнаю прежнюю весёлую и беззаботную девчонку. За месяц нашей разлуки она сильно изменилась. Даже заметно похудела, хотя это её нисколько не портило. А новая причёска и косметика только ярче подчёркивали её красоту. Неужели она так сильно переживала разлуку со мной? О, Боже, конечно же, нет! Я приехал, я снова рядом, а её глаза остаются такими же грустными и опустошенными.

     Ещё утром, когда я ей позвонил, по неуверенным ответам можно было догадаться, что что-то случилось.

-Что случилось, Оля?

Она вздрогнула и как-то вся съёжилась, словно ждала этого вопроса. Боялась, но ждала. Быстро взяла себя в руки и ответила тихим, но уверенным голосом:

-Я встретила другого,- и опустила глаза.

-Это серьёзно?

-Да.

     Повисла тишина, нудная и противная. Куда-то уходит звук оркестра, говор за соседними столиками. Я слышу только стук своего сердца. Чувствую, как в жилах бьётся кровь. Нет, нет! Нет, я не хочу верить в это! Не хочу! Где же официант? Мне необходимо выпить.

     А Оля ждёт моего ответа. Но что я могу ей сказать? Я никогда не отличался красноречием, мне всегда не хватало слов выразить свою радость, свою боль. Нет, боли сейчас не чувствую, её нет. Она придёт потом, через неделю-две, когда придётся привыкать к мысли, что её рядом нет. Ей, наверное, нелегко от моего упорного молчания. Было бы гораздо легче, если я сейчас встану, опрокинув стул, изменюсь в лице, может, даже буду кричать и уйду с высоко поднятой головой. Но не ухожу. Хочу хотя бы ещё один вечер побыть рядом с ней, с Олей. Но, увы, уже не моей Олей. Смотрю, не отрывая глаз, словно хочу запечатлеть её такой. Заглядываю в глаза: в них боль и жалость, усталость и любовь. Как же могло случиться, что эти удивительного цвета глаза, эти чувствительные, тонкие губы стали чужими и далёкими? Мне уже никогда не почувствовать их пьянящий, обжигающий вкус, никогда не согреть дыханием  её руки. И родинку на её шее уже не целовать. А ведь ей это очень нравилось. Замечаю на шее цепочку с кулончиком, новую, мне не знакомую. Наверное, подарок от него. Во мне вдруг закипела ревность и ненависть к незнакомцу, который украл у меня Олечку. Если бы он был здесь!!!

      Ну, где же официант? В горле – сушь, как в пустыне Египта. Боже, зачем я поехал в этот круиз? Зачем? Хм, захотелось посмотреть далёкие страны? Вот и посмотрел! Развлекался и не знал, что теряю её. Надо было её взять с собой. Но обстоятельства.… Почему обстоятельства не подвластны человеку. Почему?

      Совсем забыл, ведь я купил ей французские духи. Ставлю на стол между пустыми бокалами оригинальный флакон.

-Это тебе,- не узнаю своего голоса, тихий и хриплый,- последний писк моды.

-Спасибо.- Оля даже не подняла глаза. Этот флакон духов был для него просто спасением: нашлось занятие для рук и глаз.

-Как его зовут?

-Володя.

-А он молоденький, зовут Володенькой,- пропел я и усмехнулся.

       Ведь я старше её на десять лет. До сегодняшнего дня  я не замечал этой разницы. Только сейчас понял, что «возраст не помеха» просто слова. Мы – люди разного времени, разных эпох. Меня уже настигла осень. Она ещё живёт весной. А жизнь идёт, и всё меняется: моды, нравы, мировоззрение. Сначала ей было хорошо, наверное, в диковинку, а сейчас пришла пора зрелости. Десять лет, как не крути, их не выкинуть, не сократить. Старик я. Для неё старик.

-Где вы познакомились?

-Это допрос?- голос её дрогнул.

--Я хочу всё знать.

      Оля ничего не ответила, вновь стала рассматривать коробочку духов.

-Ты же обещала мне.

-Не надо.

-Говорила про любовь.

-Не надо.

-А помнишь……. 

 -Не надо, Николай, прошу тебя, не надо.- Она смотрит мне прямо в глаза. И я вижу, в уголках её глаз блестят слезинки. Ещё мгновение, и она заплачет. Какой же я дурак. Зачем довёл её до слёз? К чему воспоминания, что могут дать они? Только лишнюю боль. Оля сама не рада. Видно же, как ей тяжело, она ругает себя, может, проклинает. Но изменить ничего нельзя. Всё ушло, всё сгорело. Зачем же мучить её? Может. Мне стоит уйти? Нет, не сейчас. Надо успокоиться и успокоить Олечку.

 -Прости меня,- уже спокойным голосом говорит она, вновь не пряча глаз. Я смотрю на своё отражение в них и мысленно произношу, как заклинанье: «Не уходи, не уходи». Как гипнотизёр, пытаюсь подчинить её своей воле. Боже мой, как она хороша!

-Прости,- совсем тихо, почти не раскрывая рта, повторяет она.

 -Это ты меня прост…За грубость.

     И вновь повисла тишина. Мы молчим. Бегут минуты, и с каждой из них она всё дальше и дальше от меня. Ну, скажи что-нибудь, не молчи. Скажи, как мне дальше жить? Без тебя. Я так привык, что ты со мною, и не могу представить другой жизни. Я не смогу жить иначе. Не смогу, да и не хочу. Что же дальше?

 -Что же дальше?- сам не замечаю, что говорю это вслух.

    Оля вновь вздрогнула:

  -Мы уедем в деревню.

     «Мы». Теперь в это понятие я не вхожу. Мы – это Оля и Володя. Володя. Не Вова, не Владимир, а именно Володя. Месяц назад ещё всё было по-другому.

 -Зачем? Я не собираюсь тебе мешать. Просто мне будет легче от мысли, что ты где-то рядом. В этом городе.

    Она покачала головой. Взглядом спрашиваю: «Не вернёшься?». Оля так же безмолвно отвечает: «Нет». Молчание. Мы раньше с ней часто молчали. Прижмёмся друг к другу и молчим, молчим. Мы любили, мы наслаждались этой любовью, и слова, простые, затёртые временем слова нам были ни к чему. Теперь, как никогда раньше, я нуждался в собеседнике. Лишь бы кто-нибудь да что угодно говорил, отвлекая меня от пустоты, которая неожиданно охватила меня. Оля поняла моё состояние.

 -Как прошла поездка?

   -Нормально,- обманываю я. Круиз удался. Всё было великолепно: белый теплоход, синее море, хорошие попутчики, красивые женщины. Красивые женщины…  Разве кто может сравниться с Олей? Она самая-самая….

  -А ты изменилась, Оля. Вроде бы стала ещё красивее

    Лёгкая, едва заметная улыбка коснулась её губ.

   -Не вини себя. Всё правильно,- хотелось добавить ещё что-нибудь хорошее и приятное, но, как назло, на ум ничего не шло, и я добавил просто:

  -Судьба значит.

  -Ты не сердишься на меня?- вдруг спросила она.

     Господи, она ещё совсем ребёнок. Только в свои 19 лет она может задать такой наивный вопрос. Не сердишься? Конечно, сержусь. Только не на тебя. На себя, на судьбу, на ту случайную встречу, которая свела нас.

  -Нет. Всё хорошо. Успокойся,- я протягиваю руку и слегка сжимаю её ладонь, давая понять, что это не просто слова.

   -Спасибо.

     За что меня благодарить? Я держусь из последних сил. Не уходи, слышишь, не уходи. Ты нужна мне, нужна. Да где этот официант? Чёрт его побери! Обещал устроить всё быстро, а столько времени пролетело. Вот возьму сейчас и закачу им небольшой скандальчик с парой перевёрнутых столиков и горой разбитой посуды. Да, Олечка, я всё - таки очень сердитый. Но ты не бойся, всё  будет   okay. Okay, okay.Нет, никогда так не будет. Всё пошло кувырком. Вся жизнь. Мне кажется, что я не смогу найти на земле такого уголка, где бы смог забыть о тебе. Нет, Ольга, не смогу. Я люблю тебя, люблю.

Я заскрипел зубами. Оля оторвала взгляд от коробки и смотрела на меня долго-долго.

 -Я ничем не могу помочь тебе?

     Меня словно взорвало. Я схватил её за руку.

 -Можешь,- говорю горячо и громко, - Останься со мной.

 -Отпусти, мне больно.

 -Мы всё начнём сначала.

  -Не надо, Коля.

  -Я люблю тебя, Оля. Зачем мне эта жизнь без тебя? – я задыхался от гнева и беспомощности.

     Крупные янтарные слезинки медленно скатились из-под опущенных ресниц, оставляя серый след косметики на её щеках. Одна из слезинок громко плюхнулась в пустой бокал. Среди внезапно наступившей тишины этот звук прозвучал зловеще. Это словно отрезвило меня. Я схватился за голову и склонился над столом. Всё-таки не сдержался и довёл её до слёз. Никогда раньше, не знаю почему, я не говорил ей, что люблю. И вот признался. Но это уже ничего не меняет. Где же я раньше был? Мне казалось, что она всегда будет рядом, и вся жизнь впереди. Всё откладывал. Я привык к победам и не знал вкуса поражения. Вот это первая потеря. Но какая! Как можно смириться с такой?

   -Ты думаешь, мне легко?- долетел до меня её голос.- Я готовилась к этой встрече неделю. Не спала ночами. Устала. А ты…

   -Прости меня. Больше это не повторится. Только не уходи. Поужинай со мной. В последний раз. Если, конечно, нам его сегодня принесут.

  -Извини, но мне надо идти,- она встала.

  -А ужин?

  -Я не могу. До свидания.

  -Прощай.

     Я старался не смотреть ей вслед, чтобы потом в кошмарных снах не видеть её уходящей. Вот и всё. Поставлена последняя точка в повести нашей любви. Плохая повесть, грустная. Мне больше нравиться читать сказки со счастливым концом.

 Наконец-то подошёл официант.

 -Где вас черти носят?- даже не пытаюсь скрыть раздражение.

 -Двадцать минут в пределах нормы,- он был невозмутим.

    Двадцать минут!? Целая вечность, а жизнь пронеслась, как мгновенье одно. На столике среди закусок и дорогого вина стоял флакон духов. Обиделась всё-таки, не взяла. Я открыл бутылку, собираясь налить себе, но остановился. Взял бокал, где на донышке блестела слезинка, и плеснул туда вина. Пусть все Олины печали и сомненья растворятся, как растворится эта слезинка. Пусть она будет счастливой. А я? Что я? Эта слезинка для меня всё равно, что капелька яда. Может, это успокоит меня и даст силы забыть.

Допетой оказалась наша песня,

Досказанными стали слова,

Так пусть же мир вновь будет тесным,

Чтоб мог я вновь найти тебя!