Проза

                                                ИСКУССТВО

 

 

 

Теплый июльский вечер вступал в свои права, оттесняя жаркий и удушливый день. Улицы города постепенно заполнялись людьми. Рабочий день подходил к концу, прохожие больше не сновали с широко распахнутыми глазами, извечно торопясь и опаздывая, а наоборот, спокойно, размеренно направлялись по своим делам. Некоторые, не желая рано возвращаться, домой, прогуливались по нешироким дорожкам центрального парка, дыша свежим вечерним воздухом. На лавочках чинно располагались пенсионеры, устраивая импровизированные шахматно-доминошные турниры, сновали дети, в сени деревьев томно вздыхали влюбленные парочки. В глубине парка можно было увидеть группы молодых людей, оккупировавших столики небольших кафешек. Сквозь музыку слышались голоса: студенты живо обсуждали прошедший день.

Кто-то гонял на скейтах, роликах. Другие, притащив магнитофон, устроили уличные состязания по фристайлу, собрав большое количество любопытных зрителей. Одним словом – обычный вечер в обычном городке, коих сотни в нашей огромной стране.

На лавочке возле памятника основателям города, примостился светловолосый молодой человек лет двадцати-двадцати пяти, одетый в модные нынче льняные брюки свободного кроя и такую же рубаху. Парень вольготно раскинулся на скамейке, закинув ногу за ногу, и иронично посмеиваясь, взирал на произведение искусства неизвестного скульптора. Причина была довольно банальной. Какой-то местный шутник умудрился водрузить на головы чинных господ – основателей две картонные коробки с изображенными на них лицами персонажей популярной среди молодежи передачи музыкального канала МТV: Бивиса и Батхеда.

Парень изредка покачивал головой, приговаривая: «Ну, хохмачи, во дают!»

Проходящие мимо бабушки, мамаши, а также прочие представители взрослого люда негодовали по поводу подобного безобразия, неоднократно приговаривая, что по таким вот негодяям, дескать, тюрьма плачет. А молодежь совсем распоясалась, да и вообще: когда они были в их возрасте – даже представить себе не могли.

Слыша нелестные комментарии, парень улыбался еще шире, отчего в его ярко-синих глазах плясали веселые огоньки. Происходящее явно забавляло молодого человека, и он с интересом вслушивался в реплики прохожих.

- Любуешься? – послышался голос сзади.

Парень обернулся. Возле лавочки стоял молодой человек примерно такого же возраста, но разительно отличавшийся внешне. Темный, почти черный волос, подстриженный в модном среди молодежи стиле «Эмо», длинной прядью ниспадал на слегка бледное лицо, частично закрывая карие глаза, взиравшие, несмотря на улыбку, холодно, с легким оттенком презрения. Узкие черные брюки, вкупе с ярко фиолетовой рубахой, расстегнутой на впалой груди, добавляли ему худобы, делая и без того отталкивающий внешний вид еще более нелицеприятным.

- О какими судьбами? – вопросом на вопрос ответил светлый, узнав собеседника. – Присаживайся.

Парень сделал приглашающий жест. Его синие глаза чуть сузились, взирая на подошедшего спокойно, чуть отстраненно, но по-доброму: открыто и без притворства:

- Ну, ты и вырядился…

- Нравится? – темноволосый крутанулся вокруг своей оси, демонстрируя наряд. – «Эмо» - мои потенциальные клиенты.

- Не жарко?

- Нормально… хотя мне жара, сам понимаешь…

- Понимаю, - согласно кивнул светлый, - как не понять…

- Издеваешься?

- Отнюдь… с чего бы? - удивился светловолосый. – И в мыслях не было. Чем обязан?

- Да так… Поболтать захотелось.

- Как всегда, - покачал головой светлый. – В кои веки решил спокойно посидеть, отдохнуть. А тут…

- Ты не ответил на вопрос, - буркнул темный, присаживаясь рядом. В руках он держал огромный «хот-дог», с намешанной в этом произведении кулинарного искусства всякой всячиной, и две бутылки пива. Откупорив одну, эмо-бой сделал большой глоток и, довольно рыгнув, принялся жевать.

- Какой? – поинтересовался светлый.

- Я спросил: любуешься?

- А… ты об этом? Да, есть немного. Оригинально.

- Местный художник организовал. Выставка у него тут была. Народу собралось тьма, - темноволосый иронично усмехнулся, - но быстро сообразили, чем тут пахнет и срулили. Потом менты понаехали… Снимали его оттуда. Но дядька не промах оказался. Отбивался до последнего. Идиот обкуренный.

- Понятно, - обронил светлый. – В общем, отличился на славу.

- Не раздражает?

- Что? Это?.. Ни капли. Должно?

- Ну, не знаю… - протянул темный. – Меня да.

- Так то тебя, - ответил светлый. – Вон и бабушек местных тоже.

- Как может не раздражать? Они плюют на свою историю, не уважают труд других. Дай им вкусную конфетку – тут же побегут с радостью ломать то, что построили. Слабаки.

- Интересная позиция, - покачал головой светлый. – Я возражу.

- Кто бы сомневался, - ехидно оскалился темный. Излагай.

- Что он сделал плохого? Кого-то убил? Изнасиловал? Ну, видение у него такое, что поделать. В конце концов, сейчас пригонят машину и уберут. Все. Было и не стало. Зачем так радикально рассуждать?

- То есть ты считаешь – ничего страшного не произошло?

- Абсолютно, - ответил светлый.

- Все равно он мой клиент, – возразил темноволосый.

- Не факт. Сколько ему лет? Двадцать? Тридцать? Да у него еще вся жизнь впереди…

- Ой ли?

- Пока да, если сам не лишит себя. Тогда – да. Твой. А пока – заблудший.

- Все равно люди - слабаки. Безвольные, жалкие паразиты. Только и умеют, что разрушать, портить…

- Они сильные, - возразил светлый. -  Могут мыслить, любить, страдать, защищать слабых. Делиться последним куском хлеба.

- Они гадят везде, пьют, курят и колют всякую дрянь. Насилуют женщин, детей, мужчин. Совокупляются как обезьяны в зоопарке. Заражают друг друга болезнями.

- Продолжают род, строят города, ценят то, что создали их предки.

- Развязывают войны ради наживы, считают, будто им дано право решать: кому жить, а кому нет. Это не справедливо.

- Справедливо? – улыбнулся светлый. –  Это твое понятие. Не мое.

- Это почему же?

- Потому. Суть слова «справедливость» в чем? В том, что каждому воздастся по его делам и заслугам. Так?

- Конечно.

- То есть: если убил – убьют тебя, если продал – продадут тебя. Что-то дал – должны дать тебе. И так далее…

- Именно.

- А тебе не кажется, что это не мое?

- То есть, ты хочешь сказать…

- Я хочу сказать, что воздавать по заслугам, значит стать таким же, как тот, кому воздаешь.

- Странный ты…

- Могу сказать то же самое, хотя, в отличие от тебя, мне без разницы.

- Ага, - подпрыгнул на лавочке темноволосый. - Равнодушие?

- Как маленький, честное слово. Причем тут равнодушие? Каждый имеет право быть таким, каким ему хочется. И выражать свои мысли, поступки, чувства как заблагорассудится. А если всех подгонять под одну гребенку, получится…

- Знаю-знаю, - перебил его темный. – Получится по моей части…

- Если знаешь, зачем спрашиваешь?

- А так… для поддержания разговора.

Оба замолчали, занявшись своими делами. Светловолосый продолжал посматривать по сторонам, темный молча пил пиво, изредка откусывая небольшой кусок «хот-дога».

- Признайся… - первым нарушил молчание темный. – Удивил я тебя?

- О, да! Прям олицетворение негатива, - светлый рассмеялся от души.- Эдакий гадкий мальчиш-плохиш. Хотя в прошлый раз было не менее интересно. Как ты додумался до такого: влезть в годовалого ребенка, да еще и подгадать, чтоб были близнецы.

- Оригинально, не спорю. Вот только поговорить нормально не удалось. Он постоянно плакать порывался, да и речевой аппарат слабоват.

- Тут не в речи дело. Ребенок чист душой, ему неведомы твои принципы. Вот и выталкивает заразу.

- Э-э! Я попрошу без оскорблений!

- Ну вот, опять, - светлый улыбнулся. – Ты  даже сейчас идешь наперекор. Я ведь шучу …

- Не читай мне мораль, - разозлился темный. – Ишь, учитель выискался.

Немного помолчав, темноволосый вдруг спросил:

- Почему ты их не уничтожишь? Ведь все, что ты даешь людям, используется ради корысти. Ты дал им свет, они тут же придумали, как от него скрываться. Ты дал им знание -  они начали использовать его для уничтожения себе подобных.  Ты появился в разных обличьях по всему миру, породив множество религий. Хотел научить людей добру, праведности. Что получилось? Они тут же развязали кучу войн, считая, будто их вера самая правильная.

- Не без твоей помощи, - хмыкнул светлый.

- А как же? – развел руками темноволосый. – Если они стадо и сами на это идут. Вот если бы ты четко вбил им в головы постулаты, может быть, получилось сделать то, что задумывалось.

- И уподобился тебе, - светлый моментально стал серьезным. – Я, в отличие от некоторых, не заставляю верить в мою сущность и не твержу на каждом углу, что прав. Нет. Мною дано право выбора – в какую сторону склонять чашу весов. Вера не может быть корыстной. А твоя корыстна.

- Посмотрите-ка, -  картинно всплеснул руками темный. – Я значит корыстный, а ты нет?!

- Конечно,  – утвердительно кивнул светлый. – Рассуди сам.  В чем основа твоей веры?  Хотя это и верой назвать сложно, но пусть… Ты предлагаешь служить тебе в обмен на что-то.

Люди ведутся, идут по твоему пути, причиняя боль и страдания остальным, и получают, что хотят.  Но! Их случайно забыли предупредить – за все надо платить. И за свои деяния тоже. Причем тройную цену. Ты не прощаешь. И за проступки жестоко наказываешь. Я же считаю их малыми детьми, до последнего веря, что они могут измениться. И умею прощать.

- Погоди, но ведь ты тоже даешь дары!

- Да, но не требую ничего взамен. Я не говорю: «Подайте пять рублей бабушке в подземном переходе и получите сто!» Это должно идти от души… само… И если человек просто живет, созидая, вместо того, чтобы разрушать, отдавая, а не наживаясь за счет других, почему ему не дать что-то? Но не взамен. А просто так…

- Все равно не пойму.

- Потому что другой. Ты не можешь мыслить, так как мыслю я. Ты руководствуешься совершенно другими принципами. Грань между добром и злом настолько мизерна, что оступиться и перейти на другую сторону легко. Но наша задача не мешать человеку, а дать ему возможность самому решить.

- Не получится.

- Если ты не будешь вечно лезть – получится.

- Ты мне еще Адама и Еву вспомни, - самодовольно ухмыльнулся темный.

- Вспомню. Кстати, спасибо. Ты дал мне возможность вовремя исправить оплошность, сделав людей слабыми. Пусть живут. Они просто еще не выросли, вот и допускают ошибки, которые, кстати, неплохо умеют исправлять, получив урок.

- Если бы ты мне не помешал, я б яблоком не ограничился.

- Знаю, - вновь улыбнулся светлый. – Поэтому и не дал.

- Но ты не сможешь победить меня, - выпалил темный.

- И не собирался. Я просто не даю тебе возможность расширить свои границы, опустив мир в пучину боли и страдания.

- Не переживай. Это еще не все, на что я способен.

- И так немало. Но посмотрим.

- Просто мы существуем, потому, что не можем друг без друга.

- Наконец-то! Наигрался в плохиша и стал нормально мыслить, - рассмеялся светлый. – Конечно же, да. И ты это прекрасно знаешь. Иногда перевешиваешь, но это ненадолго. Просто… по моим законам - это происходит медленнее, нежели по твоим.

- Что есть, то есть, – допив пиво, темный зашвырнул бутылку в памятник. – Я пошел…

- Уже?

- Работать надо. Отдохнули и хватит. Души не ждут…

- Пожалуй, да, - согласился светлый, поднимаясь и протягивая темному руку.

- Не подам, ты же знаешь.

- Ну, мало ли… А вдруг?

- Тогда это буду уже не я.

- Согласен. До встречи, - светлый повернулся и зашагал прочь.

Темный постоял немного, глядя вслед удаляющемуся собеседнику и, показав на прощание неприличный жест, развернулся в другую сторону.