Приветствуем! |
|---|
| 
|
Блог |
|---|
 Достоевский ни в чём не виноват!Категория: Критические статьи![Нажмите для увеличения картинки]() Представителям европейских государств, где пытаются запретить изучение творчества Достоевского и других российских и советских писателей, не надо забывать, надо знать, что российская и советская литература являются частью мировой литературы, частью мировой культуры. Добавил: Васил Про двух россиянКатегория: Познавательно-развлекательное![Нажмите для увеличения картинки]() В этой работе я расскажу в краткой форме про двух россиян, которых знаю лично. За достоверность информации, как говорят, гарантирую. Первого россиянина я назову Игорем, а второго героя моей статьи я назову Вероникой. Добавил: Васил
|
Соцопрос |
|---|
Откуда Вы?
Всего ответов: 105
|
|
Проза
Стена
СТЕНА
Белов бежал не торопясь, то переходя на быстрый шаг, то останавливаясь, чтобы оглядеться. Скупое январское солнце в своем неутомимом шествии по небу (точно стрелка часов по циферблату) отметило полдень. Вокруг лежали занесенные снегом кучи песка и плит. Белов уже миновал дивизионный плац. Бурое, выстроенное по типу старинных немецких зданий, помещение казармы осталось позади. Белов не опасался погони (еще рано, сразу не сообразят) и потому не спешил. Впереди в безмолвии снегов, сливаясь с ними воедино, стояла СТЕНА.
С Наташей происходило что-то немыслимое, невообразимое. Случилось что-то странное, страшное. Случилось то, чего быть не могло. Почему милая и добрая жена, такая знакомая, ставшая любимой и, казалось, сотни раз прочитанной книгой, вдруг изменилась? Привычное исчезло, но появилась какая-то затаенная злоба на него, на Белова. Наташа стала совершенно несдержанной. Мелкие неурядицы выливались в яростные скандалы, а те, в свою очередь, сменялись состоянием напряженного взаимного сосуществования. Белов часто ловил себя на мысли, что и сам он не остался прежним. Куда-то подевалось обаяние и прежнее внимание к Наташеньке. Жена становилась неинтересной,уже решенной задачей, приятно напоминающей в дни невезения о былых мужских победах.
Работа засасывала Белова с головой. Библиотеку, с ее строгим, немного торжественным залом и привычным запахом старых фолиантов, сменяла лекционная аудитория, наполняемая мерным гулом шепота, шелестом страниц, позвякиванием и попискиванием студентов. Будущие историки оказывались равнодушными к лекциям Белова. Александр Константинович, обладая гибким аналитическим умом, оратором оставался, все же, неважным. Впрочем, в жизни это не мешало ему оставаться человеком обаятельным, пользующимся частенько расположением у женщин, сдающихся одна за другой на милость победителя. Наташка, русоволосая девчонка с широко открытыми чистыми глазами и множеством веснушек на добром,немного шкодливом личике, была его самым давним, еще доармейским трофеем.
Короткие, но бурные романы со студентками и учеными дамами оставались без продолжения. Прежде Белов думал, что нет у него никого роднее и дороже Наташеньки. Теперь же она казалась ему чужой и вызывала раздражение. Порой все это выливалось в ссоры, сцены ревности, сопровождаемые рыданиями и упреками, и тогда тонкая ниточка, связывающая этих разных по характеру и темпераменту людей, угрожающе натягивалась, но не рвалась. Что-то мешало ей. Но что? Об этом и думал Белов, сидя в купе вагона, подперев ладонью голову и закрыв глаза. И еще не давала ему покоя СТЕНА, заснеженная и длинная, опоясавшая воинскую часть почти непрерывным кольцом. Почти ...
Белов бежал вдоль белеющей стены в поисках прохода. Об этом проломе в стене часто болтали заядлые самовольщики. Чувство отчаяния и обиды переполняло его. Белов давно решил для себя: «Увижу Наташку, а там будь, что будет. Может, продержусь».
В армии жилось Белову плохо. Да и как иначе, когда тебе двадцать три отроду, за плечами исторический факультет, впереди интересная и привычная работа, а дома единственная и любимая жена, и все это у тебя отняли. Кроме того, Белов не ужился с безусыми «дедушками», фанатично отстаивавшими свое право на чужую пайку масла и сахара. С одним из них, прыщавым Перепелкой Белов уже успел помахаться перед завтраком, и сегодня после отбоя в каптерке ожидал разбора со стороны его дружков. Он никак не мог понять, почему взрослый человек с устоявшимися взглядами, женатый, и уж совсем не походящий на Фигаро, должен «шуршать» и «стоять на фишке», искать «дедкам» сигареты, заправлять их постели, чистить им сапоги и стирать портянки, подшивать подворотнички, словом, унижаться перед старослужащими пацанами, которым еще совсем недавно ставил двойки в школе?
В общем, Белов «положил» на их зековские законы, перестал «рубить» эту их самую блатную «фишку» и оказался в немилости, за что пару раз схлопотал (впрочем и сам в долгу не остался и в «опущенных» не ходил).
Белов готовил свой разбор. По уставу. Но прежде решил встретиться с Наташей. Он знал, что к жене его даже на ночь не отпустят, ведь комбат новый, а начштаба капитан Выродцев всегда болезненно воспринимал приезды родственников, особенно жен. Со своей-то, стокилограммовой бабехой ему явно не свезло, вот и отрывался на женатиках.
Что же касается «высокого воинского долга» и «почетной обязанности», Белов уже с первых дней армейской жизни в учебке понял, что за громкими и возвышенными фразами скрывается целая горная гряда смердящего дерьма. Во всяком случае, тогда все это он именно так и воспринимал.
Наташа должна была приехать к вечеру. Находиться неподалеку от жены, в каких-нибудь трех километрах за стеной и не встретиться с ней для Белова было недопустимо, чудовищно и абсурдно.
Может быть, Сашка Белов и отказался бы в последнюю минуту от побега за СТЕНУ, если бы ...
- Офицеры и прапорщики, коне… , шаам арш!- прозвучала призывная команда Рыбы, и под зловещий барабанный бой двинулись на линию построения к командиру полка ротные и взводные, зампотехи и замполиты, начальники штабов. Рыба в действительности походил на рыбу неподвижными и бесцветными выпуклыми глазами, от которых веяло холодом, словно жил он не под земным солнцем, а в глубинах ледяных вод, подобно прочей хладнокровной живности. Кличку приклеили на учениях, когда в аврал выгрузки танков с платформ комполка поехал глушить рыбу, за что и получил прозвище, как орден до конца службы. Дочка его, юная минетчица Клавка, была слаба напередок, и в полку не было ни одного уважающего себя старослужащего, который бы ей не засадил, а потому звали ее не иначе как Заглотышь.
- Перая шерена шаперед, шаам арш! - визгливо выкрикнул начштаба. Строевой смотр начался. Смотрели подстрижку и наличие ниток с иголками в шапках, «шмонали» носки и «вшивники» (тонкое белье слабо согревало солдат в морозные январские дни, вот и приходилось выкручиваться, искать старые свитера, теплое трико и шерстяные носки). Белов «вшивник» оставил, решив, что пронесет. «К тому же, - думал он, - стоять два часа на плацу в тридцатиградусный мороз на ветру невыносимо мучительно, да и особой нужды нет. Это ж офицерам до балды, - по стакану пропустили и ничего, а после смотра изрядно добавят».
Передних проверили, выкинули на плац две пары носков.
- Рсстегнуть верхнюю одежду,- прозвучала команда. Это конец,- подумал Белов,- джемпер не спрячешь, и медленно стал расстегивать пуговицы бушлата, затем и кителя. Моложавый подпол обошел расстегнутую шеренгу, ткнул пальцем в джемпер Белова («Это еще что такое?») и недовольный проследовал дальше, подтянув неуставные кожаные перчатки на меху.
К Белову подбежали сразу двое: Выродцев прямо на нем стал вытягивать «вшивник»,а зампотех, по кличке Гусеница, с гаденькой ухмылочкой на елейной роже, достал заранее припасенные ножницы и принялся терзать ими джемпер, подаренный Наташей в годовщину их свадьбы. Что они там кричали, Белов уже не воспринимал, застыв по стойке смирно, чувствуя каждой клеточкой тела нещадную боль унижения и ненависти.
Молнией промелькнуло воспоминание о прошлогоднем апрельском праздновании дня рождения Ленина. Какой-то шутник оставил в сортире ведро с негашеной известью. Выродцев поставил его, дежурного по батальону, на тумбочку, а тщедушного доходягу Дрона запер в туалете гасить задымившую известь и убежал на торжественное собрание. Дрон боролся, как мог, все лил и лил воду, но от нее дым становился только гуще, выползал сквозь дверные щели, просачивался в казарму, врезался в ноздри, обжигал гортань, выдавливал кашель из легких. Дрон уже ничего не лил, умолял спасти его. Белов вбежал в зал, когда заиграли гимн. Офицеры застыли в по стойке смирно. «Хуй с ним», - подумал Белов и бросился прямо к Выродцеву. Начштаба скорчил кривую рожу, но ключ отдал, видно «очко сыграло»,- кому ж охота отвечать за жизнь солдатика? Когда Белов вернулся в казарму, то увидел две страшенные морды с огромными «болтами» месившие табуретками обитую жестью сортирную дверь, пытаясь сбить крепкий амбарный замок. «Все, «крыша поехала», черти привиделись»,- решил Белов, но тут же узнал двух дежурных по штабу дивизии офицеров в противогазах.Штаб дивизии располагался напротив, и дежурные,увидев стоявшего на подоконнике Дрона, задыхающегося от дыма в окне третьего этажа, бросились на помощь. Когда команда спасателей сквозь дымную завесу ворвалась в сортир, Дрон, теряя сознание, уже готов был прыгнуть вниз, но его вовремя подхватили и на руках вынесли из дымного ада. На Выродцева направили представление для получения очередного звания, Дрона без лишнего шума, спустя месяц комиссовали с диагнозом «туберкулез легких», а Белов две недели кашлял, отхаркивая вонючую белесую слизь.
Ледяное дыхание промозглого зимнего ветра прервало воспоминая. Словно с него содрали кожу живьем. Теперь уже окончательно Белов понял, что уйдет. Вокруг бесноватые пацаны что-то злорадно шипели, обещали вечером «поучить». Но Белов их уже не слышал, мысленно он пребывал по другую сторону СТЕНЫ.
Белов приостановился, пропустил проходящую машину и стремительно ринулся к зияющему отверстию в стене. Он бежал, спотыкаясь, скользя, и остановился уже по ту сторону. Белов глубоко вдохнул вольный морозный воздух, огляделся, улыбнулся тоненьким струйкам дыма из труб мирных и тихих домов. Смеркалось. Пахло дровами и печеной картохой. Белов не спеша побрел в сторону дороги, осматриваясь, пытаясь отыскать хату Егоровны, старушки, у которой они с Наташей в очередную увольнительную снимали комнату. Ветер донес обрывки далекой песни, бравурной и дубовой, как сама дивизия. Песня заглохла, и наступила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием снега под солдатскими сапогами. Впереди Белова ждали милые и добрые люди, долгожданное тепло натопленной избы, впереди была встреча с Наташей. Позади оставалась СТЕНА, а за ней мир ненависти и унижения, «королевство кривых зеркал».
Белов возвращался в этот городок после стольких лет забытья, поддаваясь какому-то странному и непонятному чувству. Что влекло его в эти места, где тянулись, ползли гадюкою самые страшные дни в его жизни. Вот так сразу, ничего не сказав жене (все равно не поймет), только оставил записку: «Вернусь через пару дней». Сел на поезд, уносящий его в далекие глубины памяти.
Дивизия внешне изменилась, Вместо корпусов старых немецких казарм выросли новые современные здания. Где-то неподалеку заиграл горн, призывая служивых на завтрак. Торжественно зазвучал голос диктора «Маяка», сообщая последние новости о достижениях и победах...
Прошел строй солдат, унося с собой знакомую, не раз слышанную песню… На прежнем месте в стене зияла знакомая дыра. Немного поразмыслив, Белов зашел на «охраняемый» военный объект, пройдя немного вперед.«Нет, - подумал он, - ничего здесь не изменилось, все осталось по-прежнему. Поют те же песни, и старую дыру так и не заделали. Прежняя неволя заставляет мальчишек бегать. Те же жестокие порядки и те же бесчеловечные законы. Все здесь за СТЕНОЙ осталось таким же. Белов вернулсяк проему стены и, не оглядываясь, пошел по улочке. «Заскочу к Егоровне и домой», - решил он. Снова спокойная размеренная жизнь, нарушаемая стычками с женой, снова библиотека, институт, работа, работа... Зачем? Внезапно Белов почувствовал безысходность своего существования. «Но ведь где-то должен быть выход?».
Хатка Егоровны тоже не изменилась, разве что дала еще больший крен. Белов толкнул незапертую дверь и вошел в сени. «Жива ли, ведь столько лет прошло», - только и успел подумать он. Неожиданно дверь из дома в сени распахнулась. На пороге стояла Наташа. В следующую минуту Белов окунулся лицом в волосы жены, осыпая поцелуями такое родное и любимое лицо.
- «Наташка, Наташка»,- только и смог он вымолвить. Глаза наполнились предательскими слезами.
- «Сашенька, родной,- нежно зашептала жена, - ведь мы не будем так больше жить, хочу , чтобы все было по-старому. Прости меня, я совсем тебя не понимала, но ведь и ты тоже забросил меня.
- «Да, да», - еле слышно безумолку продолжал Белов и целовал Наташу в огромные глаза, лоб, веснушки на переносице, губы, подбородок.
Потом был чай, Егоровна все подливала и подливала счастливым влюбленным, словно не хотела расставаться с молодостью. Потом в тиши маленькой комнатушки они долго вспоминали былое, мечтали о будущем. «Нам нужен маленький, - тихо промолвила Наташа, - я очень хочу, чтобы у нас был маленький». «И обязательно сын»,- улыбнувшись, заметил Белов.
Где-то на плацу откликнулся горн, призывая уставших солдат ко сну. На землю темным пледом опала ночь. И среди этого уставшего уснувшего земного мира глыбой людского непонимания и разделенности нелепо торчала СТЕНА. Бетон местами обвалился, открывая взору арматурный скелет плит. Стена крошилась, постепенно опадая,становилась ниже, ничтожнее.
Белов и Наташа, спали, обнявшись по-детски беззаботно, тем крепким и спокойным сном, каким обычно спят только очень счастливые люди.
Белов бежал быстро, боясь оглянуться назад, словно его нагоняло что-то смертельно опасное и невыносимо жуткое. Заметив дыру в стене, он ринулся к ней, собирая последние силы для решающего броска, спотыкаясь, падая, подскакивая, совершенно не чувствуя боли от ушибов, мучительно отвоевывая последние метры, остающиеся до СВОБОДЫ. Он даже не заметил, что стена осталась позади, и только отдаленный гул падающих бетонных плит, вынудил его, утомленного бегом остановиться и оглянуться. СТЕНА рушилась. Плиты валились одна на одну, вспахивая арматурным остовом сугробы мягкого серебристого снега. Не прошло и минуты, как от нее остались лишь жалкие обломки, исчезающие под опадающей снежной пылью.
Исчезла СТЕНА отчуждения, непонимания, ненависти.
Утреннее январское солнце выглянуло из-за серых свинцовых облаков, залив сверкающим благодатным золотом бескрайние снежные поля.
26.02.14 |
Категория: Реалистическая проза | Добавил: stasbelyschev (12.10.2024)
| Автор: Белышев Станислав 
|
| Просмотров: 27
| Рейтинг: 0.0/0 |
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
|
Вход |
|---|
Добро пожаловать, Гость!
Гость, мы рады вас видеть. Пожалуйста, зарегистрируйтесь или авторизуйтесь!
|
Статистика |
|---|
Недавно сайт посетили:
Легенда: Админы, Модеры, VIP-пользователи, Авторы, Проверенные, Читатели
|
|
Главная
Регистрация
Вход
RSS
, 
