Зал заученно дружно сопровождал рукоплесканиями каждую паузу в докладе. А когда секретарь гасил жаркую сухость в глотке стаканом воды, зал сорвался на овации в честь великого героя с красным бантом на груди.
По прошествии получаса народ в зале начал уставать, утомленный возникшей в переполненном помещении духотой, от которой не смогли спасти даже отворенные входные двери. Рукоплескания были уже не такими звонкими, а оваций больше вообще не было. Вместо того из дальнего угла вдруг донесся богатырский храп.
- Кому не интересно, тот может покинуть торжественное собрание и сдать на выходе талон на спецпитание на праздничном ужине! – Цыкнул из
президиума предисполкома.
Желающих проявить своею пролетарскую несознательность и расстаться с мечтой об ужине на дармовщинку не нашлось. Секретарь продолжил свою партийную проповедь еще на полчаса. По окончании же последней, под облегченный вздох слушателей, сообщил, что слово имеет «личный друг» председателя ВЧК.
От неожиданности Павел Исаакович, не взирая на свою чекистскую закалку, вздрогнул всем телом, отчего локоть его левой руки, до того удобно возлежавший на груди сопящей от кипевшей в ней страсти Груши, подпрыгнул вверх и неудачно ударил ее в подбородок. От этого девушка вскрикнула, а зал тут же, восприняв ее голос, как сигнал, выплеснул свое одобрение громкой овацией.
«Один из руководителей ВЧК» четко и кратко, по-военному, изложил суть важности момента. Особо подчеркнул роль знаменитого Твердолобовского полка в деле разгрома белой нечисти и победы над Антантой*, которая желала задушить своими буржуазными наемниками дело, начатое великим вождем товарищем Лениным и его соратником товарищем Дзержинским.
- Теперь один из тех, кто своими великими победами развернул над Россией и вашим Твердолобовым в том числе победное Красное знамя возглавляет вашу уездную партийную ячейку и ведет вас к новым победам мировой революции! А рядом с коммунистами в этом строю, гордо подняв свои молодые головы, шагаю члены Коммунистического союза молодежи, возглавляемые своим вожаком, товарищем Пышкиной Аграфеной. Поаплодируем им товарищи! – Завершил свое выступление Морозов-Губерман, взирая на вскочившую за столом Грушу полными вожделения глазами. А зал, почувствовав приближение долгожданного банкета, так загрохотал аплодисментами, что даже уснувшие до того облепившие люстру мухи задорно одобрили это действо своим назойливым жужжанием.
_____________________
* так партийцы прозвали председателя ВЧК, Ф.Дзержинского, в период «красного террора» за его заслуги перед партией «Каким-то чудом» выданные на входе талоны на место за столом в
зале президиума, члены которого, по скромности своей, не пожелали своим присутствием смущать остальной рвущийся к дармовым напиткам народ и разместились в отдельном помещении, которое в рабочее время являлось кабинетом предисполкома, вновь усадили рядышком Павла Исааковича и Грушу. После пары произнесенных руководством уезда тостов и опрокинутых бокалов с водкой рука московского гостя случайно легла на трепещущее бедро соседки и стала разминать его легким поглаживанием по пути к колену и обратно. Лицо Груши покрылось румянцем, который засиял ярче ее кумачевой косынки на голове. Грудь ее начала выписывать вертикальные возвратно-поступательные движения с такой амплитудой колебания, что дыхание начало напоминать шум маневрового паровозика. Сидящие за столом невольно отреагировали на происходящее, что заставило Павла Исааковича возвратить руку в прежнее положение на столе, а Грушу томно произнести:
- Душновато здесь товарищи! Может окна откроем…
Ситуацию удачно разрядила группа молоденьких комсомолок, вбежавших в кабинет под одобрительные возгласы «пропустивших по третьей» руководящей компании.
- Это наш подарок нашим старшим товарищам! – Объявила Груша. – Девчата покажут вам свои сценки, которые готовили для этого вечера!
Сидящие за столами тут же, в качестве приветственной меры, произнесли здравницы в честь молодого поколения и осушили по четвертому бокалу. Пока руководящий народ усердно зажевывал колбасными нарезками и захрустывал мочеными яблоками пропущенную дозу, девчата изобразили перед ними сцену прихода Красной Победы, сопровождая ее звонким напевом «Вставай проклятьем заклейменный». А потом произошло то, что привело сидящих в кабинете в наибольший восторг, поскольку за столом, кроме вожака Груши никаких особ женского пола не было. Вся дюжина девчат одновременно сбросила с себя красные революционные юбки и осталась в блузках и сатиновых спортивных трусиках на резинках, предоставив алчному взору хмелеющих начальников то, что нигде в ином месте они разглядеть бы не смогли. Затем артистки полезли друг на друга, соорудив пирамиду, вершина которой в лице кучерявой, коротко остриженной блондинки, уперлась в потолок, отчего развернутое знамя пришлось держать чуть приспущенным, словно на траурном митинге. Но последнюю деталь уже никто не разглядывал. Взоры были заняты совсем другими объектами.
- Предлагаю нашим дорогим комсомолкам присесть с нами за праздничный стол и отметить наш великий праздник! – Вскочил за столом изрядно захмелевший завхоз Укома. – Ура!
Что он хотел выразить этим своим «Ура!», осталось на его совести. Но победный клич явно взбодрил бывших командиров легендарного Твердолобовского полка и пыл атаки захватил их моментально. В тесноте кабинета вдруг обнаружились свободные места для дополнительных сидений, а, попытавшиеся надеть юбки, девушки были остановлены заявлениями о том, что они тем самым сотрут из памяти уважаемых руководителей тот революционный момент, который они так ярко изобразили. После второго тоста за их здоровье, в исполнении которого девчата, по призыву своего вожака приняли безропотное участие, напряженность с внешним видом окончательно разрядилась и как-то само собой явилось желание устроить танцы под звуки граммофона, который в данный момент трудился на благо праздновавших годовщину побед в большом зале.
- Я думаю, товарищ секретарь Укома, пора завершать всенародное празднование и организовать банкет для присутствующих здесь. Пора и нам поразмять свои косточки! Засиделись тута! – Внес предложение завхоз и был единогласно поддержан. ***** Павел Исаакович с трудом открыл глаза и уставился туманным взором на муху, бившуюся в паутине дальнего от него угла, где оставшиеся в стене гвозди и пятна вокруг них свидетельствовали о висевших когда-то здесь иконах. «Как это я раньше не замечал, что хозяйка боговерующая. Чекист!» - Подумалось Павлу Исааковичу, хотя то, что он узрел никакого отношения к тому, зачем он сюда прибыл, не имело. Жаркое дыхание в ухо заставило его закаленные нервы вздрогнуть от неожиданности. «Это еще что такое?!» - Мысленно возмутился он и, пересиливая нещадную боль в голове медленно стал поворачивать ее в сторону услышанного звука. Взгляд прополз по спинке кровати, на которой поверх его мундира были небрежно наброшены женские вещи. «А это откуда?» - Уколола мысль его и без того израненный мозг.
- Товарищ Паша. Ты проснулся, дорогой? – Зашептал кто-то в то же ухо.
«Почему Паша? Кто здесь может себе позволить такие вольности?» - Какое-то предчувствие чего-то нехорошего мелкой дрожью пробежало по телу. – «Что я натворил?!». Наконец его взгляд дополз до розовощекого лица Груши.
- Вы как здесь?! Уходите немедленно! – Собрав весь остаток разрушенных алкоголем сил воскликнул Павел Исаакович и откинул одеяло, высвобождая из-под его плены ту, кто должна была немедленно оставить это помещение. Но взгляд устало уперся в пышные груди Груши, любуясь украшавшими их вершину розовыми соками, и до чекиста дошло, что они с девушкой в одной постели и… неглиже. Тогда со стоном надежды он вопросил. - Между нами, надеюсь, ничего не было?
- Было, родной! Все было! Ты такой азартный, что тебе бы комиссар нашей дивизии позавидовал бы! А он жеребец… - Тут Груша спохватилась за
________________________
* в годы Гражданской войны антисоветский военный союз государств |
Главная
Регистрация
Вход
RSS
