Проза

Продолжаю цикл «Сны моего разума» В одном из рассказов Клиффорда Саймака речь идёт о практически виртуальной жизни в будущем – там главную роль (компьютеров в современном виде ещё не было тогда) играет суперкино: есть фильмы мужские, женские и общие. Во избежание извращений сделано, так что при попытке просмотра «не своего» фильма нарушитель испытывает головную боль и всё. Мой последний сон принёс мне много головной боли – это был «женский» сон.

ПОСЛЕДНЯЯ

(Сон №2)

Зовут меня Лана, родители постарались, именно Лана, а не Светлана какая-нибудь. Ну, куда с таким именем? Не девчонке, а взрослой женщине, слава богу, четвёртый десяток живу. Мне кажется, что все улыбаются внутренне, когда говорят Лана Витальевна… И на кафедре, где преподаю и так. Или того хуже – представлюсь Лана, а мужчина, так с насмешечкой – А полное имя как? Думает, что под девочку работаю. Я, правда и выгляжу молодо, но росточку небольшого. Потому заклятые подружки язвят – маленькая собачка – до веку щенок. Что поделаешь – бальзаковский возраст – у всех одни проблемы. Каждое утро вглядываешься в зеркало как вперёдсмотрящий и с мазохистским удовольствием ищешь морщинки и прочую гадость. Зачем – сказать трудно, есть тайная надежда что ничего нового не найдёшь и когда она сбывается настроение повышается и в университет бежишь как студентка и кажется что парни студенты кидают вослед нескромные взгляды и это нравится. Дура, скажет иной или иная – но это медицинский факт, как любил говорить мой бывший благоверный.

Замуж я вышла не очень рано – университет и аспирантура были уже позади. Вроде и голова на плечах, и собой ничего, просто в аспирантуре не до замужества было, да и нравился мне мой шеф – профессор Золотницкий, ему бы в позапрошлом веке профессорствовать, и ведь не старый, подтянутый, благородная седина и всё такое. И он тоже на меня, или мне казалось, ох как часто мы женщины принимаем желаемое за действительное, поглядывал ненаучным взглядом. Но у меня такое воспитание: женатые – табу. Ну и дура, говорит моя подружка с геофака, Иренка Хлыстова. Но – не могу и всё тут.

Вот именно шеф и сосватал меня замуж, нет он не знакомил, он просто послал меня прочитать лекцию о раскулачивании и расказачивании, и кому – в контору, в ФСБ, уж они-то много знают и об этом тоже… Но шеф уехал срочно в Москву, а лекция стояла у них в плане.

И вот стою я – малышка, и рассказываю сотне мужиков свой диссер будущий. Скалятся многие, сначала смущалась, потом зло взяло. А я когда злюсь – всё смущение проходит и даже голос становится ниже. Так бойко всё излагаю – и посматриваю строго – очки одела, хоть для дали они мне ни к чему – так для солидности. После лекции, когда вопросы кончились, подходит такой с усиками и спрашивает, не хочу ли я в архивах поработать, в открытых? Ещё бы не хочу! Он всё устроил – так я и замуж вышла…

Нет, не зря говорят: выйти замуж не напасть, как бы замужем не пропасть… И года не прожили, я уже беременная Мишкой ходила, когда от него услышала: больно умная ты, Ланка! И чувствую я, что трудно ему со мной, напрягается мой Серёжа, хоть и капитанские погоны носит. В общем, разошлись, и рожала я уже незамужней. Нет, Мишку он любит, и помочь никогда не отказывается, только вот одна я и всё тут…

Тут и в университете начались сложности – шеф уехал по контракту в Бельгию лекции читать, а новая метла, она и есть новая – вроде и часов для меня нехватает и профиль у меня не тот… Хорошо, хоть Сергей помог, даром, что бывший, а контора его всегда вес имела и имеет.

В общем, нервы помотали, но осталась я на месте. И вот сейчас, в универе каникулы – еду на Азовское море, в пансионат Ростовского университета, у нашего Воронежского с ними дружба с совковых времён, вот я и раздобыла путёвочку, чтоб Мишку на море и самой подзагореть, а то в сентябре буду как бледная немочь выглядеть.

Села в вагон – еду, судьбу свою по косточкам разбираю: за полгода до отъезда, ещё зимой написал мне в интернете какой-то странный мужчина, наш же воронежский, всё просил встретиться, отставной офицер, лётчик, постарше меня лет на 15. Что за жизнь, все кто на меня западают обязательно старше намного, может они не бояться, что больно умная. А так хочется быть дурочкой и уткнуться лицом в чьё-то сильное и доброе плечо! И Иренка мне всё твердит – чем он старше, тем ты ценнее и краше, от наших ровесников толку мало! Ну, согласилась я встретиться с этим подполковником: пригласил в дорогой ресторан, машина виповская, сижу, ужинаем, удивляюсь и слушаю, а сама помалкиваю. Бизнес у него – пару раз звонили ему на мобильник, он сказал, что потом перезвонит, обхаживал, намекал на перспективы, и так непрозрачно, что я чуть не покраснела. Но что-то мне подсказывало: Ланка смывайся, смывайся, тут опасность. Ну, сказала, что ребёнка кормить, купать надо – на его тачке домой приехала и даже улыбалась. Наверно с радости, что всё позади. И надо же. Как в воду глядела, он после звонил, я ссылалась на болезнь, свою и ребёнка, грипп у нас и правду тогда лютовал. Потом и звонить он перестал, Иренка сказала: дебилка, такого кадра упустила, а тут по городским новостям показали его – арестован, находится под следствием, лидер одной группировки, вот тебе и лётчик, вот полетала бы!

Только я про лётчика-налётчика вспомнила, как входит в купе мужчина с проводником – поглядел он, здравствуйте Лана Витальевна! Господи, гляжу, приезжал он к нам зимой из Питера, профессор, экономист. Мальца к морю везёте, кивнул на Мишку, что уже сопел на верхней полке. И улыбается – все старики на меня западают…

- А я в университет еду, а вы?

- Я на университетскую базу отдыха…

- Кстати я там буду рядом, позвольте вас навестить? Там рядом ферма любопытная есть – цесарок разводят, хозяин – мой добрый знакомый – у него и кафе есть – птицу готовят отменно, не возражаете?

- Ну почему же, только вот Мишка…

- А вы берите его, на птиц полюбуется…

- Ладно, парень любит всяку живность, давайте съездим.

- Ну, вот и договорились, - улыбается, а глаза прямо в душу глядят, мне даже неловко стало. Нет, сама интеллигентность, и ни слова с намёком, а взгляд, хоть и не придерёшься, но как раздетая сидишь. И, что главное, не противно мне, даже нравится вроде, давно за собой такого не помню. Сижу и сама себя ругаю: Ах ты, кошка, ещё не хватало тебе, Ланка, замурлыкать! Сижу и думаю, угадал ли он моё состояние, и каким-то нутром чую, что угадал… Сидим, беседуем, поезд постукивает, а я ему жизнь свою рассказываю. И ведь не спрашивает он – сама выкладываю, да с подробностями и не могу остановиться. А он улыбается так ласково и глядит на меня этим своим странным взглядом, и показывает, что всё понимает и сочувствует, где надо. Не говорит, а просто глядит понимающе. И чувствую, что хочу положить ему голову на плечо и зажмуриться и ждать, чего ждать – не знаю, но хорошего чего-то. А с другой стороны сижу как опутанная, и двинуться не могу. Нет руки, ноги свободны, но нутро как скованное и оторваться не могу – гляжу на него, даже неприлично это, наверное!

Не подумайте, что наша беседа была моим соло – нет, он рассказал и про себя и про семью, про дочек своих, что старше меня и про внуков и показалось мне, что и я его знаю уже будто давно, и он мне не то отец, не то бог весть кто?

Особенно, когда он положил свою смуглую лапу на мою руку и сказал: Хорошая ты девочка Лана, только закомплексована до изумления – нервы себе портишь только, улыбнись жизни и всё в другом свете увидишь!

Здесь я совсем смешалась, чувствую, что сейчас разревусь просто как маленькая. Но тут как раз замелькали в тёмных окнах ростовские пригороды и проводник, постучавшись, сказал: прибываем граждане!

На перроне нас встретил пансионатский автобус. Аркадий Михайлович помог мне поднести к автобусу вещи и, прощаясь, сказал

- Ланочка, я позвоню на мобильный про экскурсию, то?

- Да, я буду вас ждать. Аркадий Михалыч, - про ждать вырвалось как то само собой…

- Ланочка, можно без отчества и без «вы», а то совсем себя дедом чувствую, - и опять этот взгляд, и я как заводная ответила

– Да, Аркадий.

Разместили нас хорошо с Мишкой – до моря от домика рукой подать, и на утро уже после завтрака я лежала на шезлонге, подставляя солнышку бледные свои прелести, окунутые предварительно в малосольную азовскую водицу. Но поймала себя на мысли, что вылезши из воды и вытерев Мишку, полезла в сумку проверить мобильник – не было ли звонка или СМС. Да что это за наваждение такое – вот не буду следить и всё! И после очередного заплыва в сумку не полезла. Но пришли в столовую, стала косметичку доставать и рука сама легла на мобильник. Да вот, чёрт бы с ним с этим «дедом»! Что он о себе думает? И поняла, что он-то может и ничего не думает и позабыл уже о договоре, и это почему-то было очень обидно.

Звонок раздался через пару дней, звонила Иренка Хлыстова – как погода, каковы мужские ресурсы на Азовском побережье. Отвечала я невпопад, и, по-моему, она даже обиделась. А Аркадий позвонил вечером того же дня.

- Ланочка, если не возражаете, заеду за вами завтра где-то в 11.00 – успеете собрать себя и сынишку?

- Да, успею, и позавтракать тоже.

- Ну это не главное, ждите меня около вашей столовой.

Вечером поймала себя на мысли, что одеть завтра? Загар у меня пока красноватый, так себе выглядит. А что собственно такого происходит, задала я себе вопрос. И сама же ответила: а ничего просто женщина при всех обстоятельствах должна выглядеть. На ночь накрутилась, утром встала пораньше, колдовала перед зеркалом, даже малыш мой сказал: Мамка – ты сегодня такая красивая! Он даже не расстроился, узнав, что мы после завтрака не пойдём на море, потому что за нами приедет дядя, тот из поезда, и повезёт нас смотреть цесарок.

Он приехал точно во время, на «жигулёнке».

- Взял у коллеги, пояснил он с улыбкой, - не обессудьте, это далеко не мерседес. А ты Ланочка смотришься просто сказочно, - мне стыдно приглашать тебя в этот раритет.

- Да ладно, будет вам, - ответила я и тут же поправилась – тебе. Он улыбнулся довольно и мы уселись.

Ферма была на загляденье – всё по европейски. А цесарки те же индейки, в общем-то, только голубые. Мишке понравились птенцы – бурые пуховички, ему разрешили потрогать и погладить.

А потом был обед, мы сидели под тентом за столиком и перед нами появлялись всякие вкусности, даже маринованные гребешки цесарских петушков. Аркадий, наливая мне белое донское вино добавил

- Ланочка, можешь есть это мясо без страха пополнеть – вы же девушки помешались на худобе!

- Я – нет, меня вполне устраивает мой вес.

- Ты знаешь, ответил Аркадий, и меня тоже.

Я почувствовала, как краснею, давно со мной такого не было. Господи, как маленькая, но по-другому я уже не могла. И тут он снова положил свою руку на мою и, глядя в глаза начал разговор:

- Ты знаешь, я уже совсем не молод, нет не перебивай, не переубеждай, года, когда всё мог и мало знал – прошли. Теперь наоборот, и сколько мне осталось – неведомо. Когда увидел тебя в вагоне – влюбился сразу и понял – вот оно. Я не мальчишка и не старый ловелас, и потому говорю сразу – я хочу, чтобы ты стала моей последней женщиной, понимаешь?

- Я не хочу последней – живи долго, господи, значит, я хочу и дело только в последняя – не последняя, Ланка, куда тебя несёт?

- Ты суеверна как лётчики, ну не могу я тебе предложить быть крайней, и он погладил мою руку…

Короче, мы остались ночевать в маленькой гостинничке в двухкомнатном номере. Мишку я уложила в гостиной, уложила как на автомате, он сразу уснул. А в спальне? В спальне произошло то, что и происходит обычно в таких случаях, я плохо помню все, что там было, разве что полное отсутствие моей дурацкой стыдливости – куда делись устои и воспитание. Всё улетучилось, осталось только ощущение полноты и полёта. Однако утром вернулось всё – я разбудила Аркадия и попросила уехать, чтоб Мишка не видал его. Он понял меня, договорился с хозяином, чтоб меня днём подбросили в пансионат. Мы поцеловались, я плохо помню как – остался только горьковатый привкус его сигарет.

- Я позвоню тебе, солнышек, - сказал Аркаша, обнимая меня на прощание. Это я его утром Аркашей назвала.

- Тебе обязательно повезёт в жизни, верь мне, ты достойна лучшей доли. А мне пора, завтра вылетаю в Питер срочно.

И «жигулёнок» исчез в облаке дорожной пыли.Я разбудила потом Мишку, сказала, что дядя уехал вчера, а мы остались, чтоб утречком прокатиться на лошадках. И вправду прокатились – и в пролётке и Мишка даже верхом на пони, счастью его не было предела. И моему тоже, хотя я не очень поняла произошедшее. Иренка бы сказала - красиво время провела, но я ей ни слова не скажу! И ещё поинтересовалась бы наверняка: а как мужчина твой профессор ничего? И никакой он не мой профессор, да и был ли он я и не знаю вовсе, может, пригрезилось всё? И крыша поехала?

Короче, вернулись мы через три недели домой, загорелые и отдохнувшие. Иренка сказала – ну докладывай, сколько мужиков покорила с таким загаром. На мой ответ что нисколько, усмехнулась: брешешь подруга – улыбаешься ты по весёлому, когда нисколько - так не улыбаются!

Прошла осень, ни звонков, ни СМС не было, а сама я не решалась – понимала, что второго акта в этой пьесе не будет. И только под новый год пришло СМС: « Ланчик мой милый! Поздравляю с наступающим мою последнюю женщину. Я лежу в больнице, некоторые заморочки с организмом, целую нежно. Аркаша.» В ответ послала – «Я не последняя – живи долго!» И потом опять молчание. Только в конце января пришло СМС с чужого номера: «Уважаемая Лана Витальевна! Сообщаю Вам, что на днях я потерял своего лучшего друга Аркадия Михайловича. Он просил меня сообщить Вам в печальном случае и пожелать Вам счастья». Подписи не было, но я поняла, что это всё, что я и есть последняя. Я не плакала, просто замкнулась и ушла в себя до весны. Потом надо было готовить Мишку к школе, начались интриги на кафедре, мой бывший супруг хотел вернуться, но я сказала твёрдое «нет». А в ноябре познакомилась с Владимиром, моим нынешним мужем и вышла через полгода замуж за него. У него свой бизнес - он хороший и добрый человек, любит меня и Мишку, он хочет своих детей и я, наверное, рожу ему мальчишку или девочку. Вот только когда мы были в Москве и нам в каком – то шикарном кабаке предложили как экзот блюдо из цесарки, я отказалась, сказала, что не люблю. Не могла же я сказать Володе, что я – последняя!