Проза

Слегка подрагивающие морщинистые руки, покрытые синими жгутами вен на запястьях, перебирали стопку открыток. Слабо видящие глаза очень старой женщины внимательно вглядывались в каждую строчку коротких открыточных писем через толстые линзы очков. Губы беззвучной артикуляцией сопровождали каждое прочитанное слово.
В основном это были поздравления. К новому году, к восьмому марта, к дню рождения. Иногда еще по какому-то случаю. Все начинались: «Дорогая… Любимая…»
Все заканчивались: «Любящие тебя…» Разницей окончаний было лишь перечисление состава семейств, которые ее «всей душой любили».
Тут же на столике отдельной стопочкой лежало несколько писем в конвертах. Она знала всегда, что их было ровно шесть, но зачем-то в очередной раз пересчитала. Именно столько писем получила она за пять долгих лет ожиданий. Четыре от дочери Тамары. Они пришли еще в первые два года после ее переезда с младшим сыном и его семьей в Россию. К новому месту службы сына. Сын принял новое предложение без оговорок, хотя и многое терял в должностном и материальном положении. Развал Союза заставил искать пристанище на исторической родине при любых условиях. Письма от дочери перестали приходить после того, как прабабушку посетила на новом месте жительства внучка Тамары от ее сына…
Память рисует тот далекий вечер. Они с младшим сыном и его семьей решили навсегда покинуть места, которые были для нее родными более пятидесяти лет. С того дня, как ступила на эту землю в сорок первом в качестве эвакуированной. Сын и вся его семья родились уже тут. Здесь же родилась и сынова теща, которая решила уезжать вместе со всеми.
- Одна у меня Валюшка моя! Куда я от вас? – Сразу же заявила Тамара Павловна, услышав о необходимости переезда. – Заодно и Елизавете Петровне помощницей буду. К девятому десятку подошла. А у Володи с Валюшкой своих дел по горло будет! Да и детям их пригляд.
До отъезда оставалось чуть более недели. А восемьдесят восемь прожитых лет решили напомнить ей о себе болезнями. Наверное, нервотрепка последних недель сказалась. Решила просить оставить ее пока тут. Чтобы обузой не быть. Поживет, мол, пару месяцев у старших детей. Сын со снохой такое предложение приняли в штыки, но поддались уговорам созвониться с Тамарой и попросить пристанище для матери на нужный срок. Володя позвонил.
- Семипалатинск?
- Да! – Ответили после долгой паузы на другом конце, явно не ожидая звонка.
- Квартира Заболотных? Наташа? Это Володя. Мне с сестрой бы переговорить. Мы в Россию уезжаем. Пока не знаем как там все сложится. Потому хотел просить, чтобы мама у вас пару месяцев переждала….
Договорить не получилось.
- Вы кому звоните?! Здесь такие не проживают! Не знаем где они! Мы тут недавно живем.
- А номер телефона?
В ответ зазвучали короткие гудки.
- Что-то не пойму… - Володя растерянно смотрел на нее. – Мама, тут что-то не так, Голос был явно Наталии. А говорит, что нет таких.
Володя не мог не узнать голоса племянницы, с которой были одногодками, росли вместе и даже браки в один день зарегистрировали.
- Попробую я. – Валентина набрала междугородний номер. – Здравствуйте! Лиля?! Это тетя Валя! Мы вам сейчас уже звонили!
Потом и она нервно бросила трубку на рычаги:
- Цирк устраивают! Лилька, дочка Натальи мне ответила. Придуривается, что опять не туда. Не ждут тебя, мама, там!
- Как же так? – Удивилась она тогда. – Вы, ребята, что-то напутали…
- Ничего не напутали, мам. – Возразил сын. – Обойдемся и без их помощи. Довезем тебя. Мир не без добрых людей.
- Игорьку позвони. Может к нему? – Настаивала Елизавета Петровна.
- Я же уже сказал свое решение! – Возразил сын. Видно было, что он очень огорчен телефонными звонками в Семипалатинск.
- Ну позвони, сынок!
- Хорошо. Только уступая тебе.
На другом конце словно ждали звонка. Ответ последовал незамедлительно.
- Ой! Как неожиданно! – В голосе снохи брата звучала бездарная наигранность. – Родители с Сашей только вчера уехали в Шадринск. Мы тоже переезжаем. Все. Не успели сообщить. А что вы хотели?
- Сообщи, что мы тоже уезжаем в Россию. Бабушка с нами. Свой адрес напишем вашим соседям. Попросите их переслать вам. Бабушка будет ждать писем. Счастливого пути.
По лицу сына было видно, что и тут его что-то разволновало.
- Врет ведь! Говорит, что все уехали, а кто-то ей подсказки на ухо нашептывает. Я же старый опер! Меня на этом не купишь!
Позже приезд Тамариной внучки подтвердил верность сомнений Володи.
- Я в гостях у бабы Томы тогда была. Когда дядя Володя и тетя Валя звонили к ним. Сначала тетя Наташа отвечала, потом Лилька. Специально все разыграли, чтобы прабабушку им не оставили.
- А не выдумываешь ли ты? – Не поверила Елизавета Петровна.
- Нет, баба Лиза! Так все и было… А потом они дяде Игорю звонили. Предупредили, что вы можете к нему запроситься. Говорили, что дядя Володя старается старуху на их руки спихнуть. А они сами уже пенсионеры. Дядя Игорь сказал, что даст ответ о своем отъезде…
Горячие слезинки прилипли к щекам, мешая сосредоточиться. Елизавета Петровна протерла платочкам глаза и окуляры очков. Вот оно – последнее письмо от детей. Его написала от имени своей семьи жена среднего сына из Санкт-Петербурга..
«Елизавета Петровна!» Так начиналось письмо. С той поры, как Зоя пришла в их семью более тридцати лет назад, она называла ее только мамой. «Надеюсь, мой муж своевременно и в полной мере исполнил все свои сыновьи обязанности. Какой еще помощи вы хотите? Трудности Вашего сына, Владимира, никак не могут быть отнесены к нам. У него своя семья. У нас своя. А Вы – член его семьи. Пусть и принимает все меры к решению ваших общих проблем! Нам больше не пишите.» В конце письма приписка: «С текстом письма согласен. А….»
- Ты просила их о какой-то помощи? – Нахмурился Володя, прочитав это короткое и очень горькое письмо. – Зачем? Мы сами решим все свои вопросы. Тебе нечего кушать? Тебе нечего одеть?
- Я же вижу, как вам тяжело здесь. А у их детей крупный бизнес Я же их нянчила на своих руках. Я же помогала им больше всех вас! – Заплакала Елизавета Петровна.
- Теперь моя очередь писать! – Заявила Валентина. - Думаю, после моего письма даже угасшая совесть что-нибудь им скажет!
И ведь написала! Видно здорово проняла! Звонили несколько раз. Прощения просили. Простила…
Непослушные пальцы неловко зажали шариковую ручку.
«Володя! Валя! Внуки! Напишу, какие горькие обиды довелось пережить на старости лет. Когда-нибудь дайте почитать тем, кто эти обиды учинил. Иначе на слово вам не поверят…»
Последняя строчка корявой дугой сползла в нижний угол листка. Приехавшая «скорая», уже ничем не смогла помочь. Она немного не дотянула до девяноста семи лет.
Она была крепкой старушкой. но покинула этот мир, не дописав печальную историю своей жизни…

Март 2010