Представителям европейских государств, где пытаются запретить изучение творчества Достоевского и других российских и советских писателей, не надо забывать, надо знать, что российская и советская литература являются частью мировой литературы, частью мировой культуры.
В этой работе я расскажу в краткой форме про двух россиян, которых знаю лично. За достоверность информации, как говорят, гарантирую. Первого россиянина я назову Игорем, а второго героя моей статьи я назову Вероникой.
Глава 65.
На задворках Южного рынка, где шатры-тайники столь же неприметны, единообразны, сколь и хорошо защищены… Где хранят то, что требуется поближе, или вовсе не может храниться в Собственных мирах: оливки, артефакты с тенями… Где сами хозяева, разбогатевшие, или по случаю добывшие заграждения от серых ночных туманов, остаются ночевать на континенте… Раздавался неподобающий месту буйный топот!
Гулкий топот разносился, и светло было как в солнечный день. Ну, не везде, а так казалось возле жёлтого шатра Биг-Буро. Он не таился, выделялся в ряду. Замаскированных, в прочем, у него тоже полно. Этот - яркий, радостный цветом, без ловушек, без пирамидок, его имя Буро заменяло их.
А внутри шатра под тонким шёлковым тентом вообще кажется, что снаружи яркое солнце Собственного Мира, приятная иллюзия. Гай по дружбе разбирался там с накопившейся механикой, консультировал, развлекал. Для Буро совершенно нормально взять что-то платой, не вникая, что и рабочее ли. А иногда ему говорили: "Честно!.. Сам не в курсе, зачем оно, но это всё, что есть на данный момент, возьмёшь?.." И он соглашался. Будет чем заняться, сюрпризы любил. Поскольку, кое-что и Гаю должно было перепасть от щедрот хозяина, он с разрешения хозяина позвал Густава, в надежде поторговаться за висящий на нём долг. Как ни был Гай поглощён предстоящим освобождением Руты, мысль о зловещей карте Гарольда не отпускала его. Неудачно поторговались, жаль... Не договорились...
Гай ушёл, Густав и хозяин задержались. За солнечно-жёлтым пологом шатра топот двух пар очень быстрых ног прокатился, затих и тут же прокатился в обратную сторону. Биг-Буро выглянул, никого. Вздохнул завистливо, шустрые ребята.
Прешустрейшие!..
Как от батута оттолкнувшись в прыжке от чьего-то грубого, хорошо натянутого тента, пружинившего под босыми ногами. Парень с высоты огляделся и дальше ходу!.. В одежде его причудливо сочеталась бахрома фазаньего борца с танцевальным костюмом мима. Правая и левая стороны тела контрастных синего и оранжевого цветов. Спружинил на следующем, более пологом тенте и перемахнул в соседний, улыбнувшийся ему чем-то, ряд. Но от Марика так просто не уйдёшь!..
Повторяя манёвр, он прыгнул следом. Но там увидел не беглеца, а прорезанный полог напротив. Парень не рассчитал, думал откинуть и спрятаться, а там - имитация полога. Тогда - насквозь. Ха... Манера у них общая, в высоком прыжке Марик огляделся, через ряд - тишина, никого не заметно... Затихарился внутри? Щаз проверим!.. Не пользуясь сделанным до него входом, не безопасно, загодя вынув нож, Хан-Марик оттолкнулся от соседнего шатра в новом прыжке. Приземлился сверху на купол того, в котором ждал обнаружить беглеца, чиркнул лезвием, свесился внутрь...
Мим или фазан ещё секунду считал себя незамеченным, но быстро осознал реальность... Причина его промедления - шатёр в глубину длинный, а выхода там не нашлось! Стенки не прорезать, так и задумано, бывают такие ловушки на задворках. Хорошо, и пирамидки не нашлось, сидел бы уже на ней. При появлении Марика попытался третий, десятый, судорожный раз... Фигушки!.. Со скрежетом лезвие тупилось об дешёвую на вид, серую ткань. Гнусным скрежетом!.. Зажимая уши, Марик свалился внутрь, вскочил, перекрывая путь к отступлению. Мим отчаянно в последний раз проскрежетал ножом и, ладони кладя на землю, сполз по стене...
- Эээ... - протянул Марик, - я выиграл!
- Тогда, - мим поднял лицо, - я вожу!
Танцор по лёгкости движений, по скорости борец! Мим вскочил на ноги. Марик на четыре ноги, как Пёс Морской, от него научился. Сменив порядок следования, оба сиганули в узкую прорезь и были таковы... Умчались следующие шатры портить. Ой, попадутся... Буйный топот разносился по пыльным задворкам Южного. И звенела браслетка на щиколотке Хан-Марика, вот сто раз же просил!..
Густав и Биг-Буро вышли при свете разглядеть улитку Измеритель-Светлого. О пользе её долго рассказывать, вроде прибора ночного видения, для охотника стоящая вещь. По своей инициативе, Буро предлагал её Густову за долг Гая, не желал технарю такой беды, как прикоснуться к корню страшного Впечатления. Густав колебался, но... Предложение вполне... Артефакт редкий, а дураков много, должника он найдёт... Согласился.
Топот носился эллипсами, затихая на дальних поворотах... Приблизился и прекратился. Хан-Марик вернулся к Густаву из параллельного ряда, протиснувшись между тентов. Довольный как удав.
- Поймал? - лениво спросил Густав, разглядывая витую трубку артефакта.
- Нет, зачем? Ты же просил узнать, я и узнал.
- Да?.. А позволь полюбопытствовать, что это было за "дын-дын!" вокруг?
- Мы играли.
- Во что?
- В догонялки.
Густав вздохнул. "Обалдеть, в догонялки..."
- Удивлён, что не в ладушки.
- В ладушки?..
Если бы Хан-Марик перенял у Морского Пса не только собачий бег, но и способность двигать ушами, они сейчас развернулись бы и встали домиком. Как у любого полудроида, прослышавшего о незнакомой ему игре.
- А… Это как?
"О, дроиды!.. Язык мой..." Густав обернулся к Буро:
- Бутон-биг-Надир... За улитку, и за его несносные вопросы... - освобождаю Гая. Просвети Марика на досуге!..
Биг-Буро сдержал улыбку. Попытался... И чинно склонил голову в знак согласия... Марик раскрыл, было, рот, но Густав пресёк незамедлительно:
- Нет, Маричка! Мне играть с тобой в ладушки - уж совсем никуда!.. Излагай, чего выяснил. Столько набегали, на целую повесть.
Густав сказал Марику поймать собственнолично. Не на пирамидку, ни для кого, а выяснить что за дела. Дела же такие...
Мим, с которым Хан-Марик носился сейчас по задворкам Южного, был очередным сюрхантером, нанятым Мадлен. Ещё не окончательным, ещё отвлекающим маневром. Нагнетающим напряжение. Так что свою функцию, засветившись, он выполнил. И жизнь сохранил, оказавшись сообразительнее предыдущих, ослеплённых предложенной платой с надбавкой за скорость исполнения. Он не ринулся сразу в пекло, а покрутился рядом, запомнил окружение и отдалился. Исчез, чтобы навести справки.
У кого мим стал наводить справки? У игроков Против Секундной Стрелки, кто из них появлялся в более-менее безопасных местах, на Мелоди. После у Биг-Джуна... По цепочке придя к тому же Марику!.. На тот момент масштаб уже прояснился для него. И заказ был немедленно аннулирован, задаток возвращён. Ещё чего... Он не самоубийца... А Хан-Марику новый приятель! Так и прозвали в этом кругу - Мим, он стал играть с ними. Касательно заказа ясности не прибавилось. Куда больше мог бы рассказать рядом стоявший Буро!.. Заказала хозяйка в полной птичьей маске. Привести в пустой, без хозяина, с пирамидкой шатёр... Густав чертыхнулся, раскланялся, ушёл. Отмахнулся от Марика.
Глава 66.
Игроки Против Секундной стрелки, заскучавшие, растерявшиеся несколько без Махараджи, распорядителя их шатра, проводили вечер, и не первый, у Бутон-Биг-Надира за карточным столом. Вернее, бордовым, традиционным карточным ковром. Возвращаясь к Радже в разговорах, строя версии, пытаясь понять... Взрослеют что ли?.. Не… Старший приятель исчез и на хищников повеяло сквозняком бесприютности. Не холодным, кажется, точно - не тёплым, тревожащим сквозняком бытия. А Буро остался. И хищники по делу, без дела чаще обычного забредали к нему.
В группе возрастал на глазах новый предводитель. Лидерство медленно, но верно захватывал новичок, Каури. Его раздражала каждая замена игры Против Секундной Стрелки на посиделки до ночи, а то и заполночь. Как таковую, он уважал карточную игру. Изредка, и на высокие ставки, как прелюдию к борьбе, как жеребьёвка. А не так, так скучно. Понятно, для разговоров общих тем, общих воспоминаний с парнями у него нету.
Меж тем выигрывал, блефовать умел и с козырями везло. Безмятежные черты скрывали неутолимый, неутомимый азарт охотника. И для Каури, охотника небесного, это не азарт психологии, расчёта, интриги, но - драки, погони и борьбы, ветра в лицо, пены, захлёстывающей, где над Великим Морем драконы достигают максимальных скоростей, и куда рискует снизится всадник в последней надежде оторваться от преследования, где обоих вдруг накрывает волной... Это жизнь! И Секундная Стрелка ему нравилась, бешено раскрученный артефакт, напополам ловкости и везения!.. А пялиться в прямоугольные карточки - нет, не жизнь, а впрочем... Он, охотник небес, спустился на рынки континента за каким-то разнообразием.
Вечер истёк, гости разошлись, Каури сорвал банк и ушёл довольным. Хан-Марик растянулся на бордовом ковре, потянулся... Засиделись. Он тоже предпочёл бы побегать лишний раз против Секундной Стрелки, покувыркаться. Ударился, как рыбка на суше, спиной в жёсткий ворс ковра, разгоняя усталость, и вспомнил:
- Ладушки, Буро!..
- А?..
- Не притворяйся!
- Да не игра это, Марик! Так, старинное... Даже не знаю, как назвать...
Безнадёжно! Обещал, не отвертеться... Буро утопал за ширму, роняя что-то, ворча: "Было же... Точно помню, было..." Вынес пыльный графинчик. Хан-Марик понюхал воду и выпил медленно, внимательно.
Впечатление завораживало. Теплотой, беспечностью. Лёгкостью... Старший брат с младшей, совсем маленькой сестрой, действительно, играли в ладушки.
Дроиды за миллионы миллионов лет так тщательно прочесали бездну нерафинированных, цельных Впечатлений, изымая запретные, Восходящих не приводя без нужды, без конкретного запроса, к сомнительным, тоскливым, сохранённым ради антуража, что не диво в оставшемся множестве - мирное, радостное внезапно найти. Но даже в коллекциях редки столь безусловно чудесные...
Дети были кудрявы, черноволосы, смуглы. Кожа девочки светлее, ясное личико. Миндалевидные глаза, а ресницы - загнутыми лучами такой густоты и длины... Казалось - два карих цветка любуются двумя медовыми цветками напротив. Девочка старательно подставляла ладошки, отвлекалась и путалась, звонко смеясь. Впечатление пахло печью и сладостью. Корицей. Из перекрестья окошка падал свет. На них, на разломанную булочку рядом... Беспрепятственно с каждым глотком - весёлый смех, хлопки, запахи и, объявшая всё вместе, мирная тишина из Впечатления проливались в сырую тишину шатра неморского чудовища... Невозможно проливалась... Несочетаемо...
Казалось, там, в запечатлённом влагой прошлом, нет перехода ко всему, что возникло после. Что теперь находилось вокруг. Оно отдельно. Парит в сфере собственной невинности. Неуязвимое, летит и не снижается. Отношения не имеет к этой эпохе и этой земле, к безлюдной, по сути, Морской Звезде, морю принадлежащей, заливаемой каждую ночь серым туманом со всеми его сюрпризами...
А там, во Впечатлении, там невозможно зло.
Отдельно, в параллельной вселенной зародились Чудовища Моря, хищники, ача, обмен жизни на артефакт, бои на жизнь, с призами в качестве предлога... Во Впечатлении не существовало ни их, ни вражды, ни войн, ни лжи и коварства...
Отданные Хан-Марику, то были остатки Впечатления. Купив, Буро в грустные деньки, по чашке, помаленьку выпил сам, а это отлил сразу, чтоб не соблазниться, в заначке оставить. Мало ли, пригодится. Теперь вспоминал. На свой лад размышляя...
"...дроидов сделали, зачем? Как-то без них обходились раньше... Сами. Передавали по цепочке, что стоит знать. Не случайно, не абы кому предавали. Не абы что... И уж конечно не всё. И записывали когда, так всего не перечитаешь, искать не наищешься... А уж потом роботы для людей искали. Но разве знает человек, что ему надо?.. Если другой человек ему не сказал? А какой другой? Неслучайный, вот какой. Доживший до того, чтобы знать чего надо искать, а чего не надо. Чего стоит знать, а про что лишку уже... А про что, если и было, то лучше забыть…
Они отбирают теперь запретную, гадкую воду, но не отпечатайся по их, дроидов милости, выветрилась бы сама, и не было бы её... Потому что не надо усложнять. И хапать лишку не надо. И метаться туда-сюда от тучи к туче. Не рамы, а рамки нужны... Пределы. Границы. Как тем маленьким, крошечным людям: одна булочка, одна простенькая игра, вот они и счастливы, и спокойны...
Заглянуть если в море, занырнуть, о-па, вот где усложнения! А иначе назвать - уродства. Извращённая тварь? Да, я не спорю... И на Центральном так говорили: чудовище с извращённым телом... Оттого и по-праву скажу: отупляющие усложнения теней, вот закономерный финал усложнений. Стройно и есть красиво, это ли не наглядный пример?.. Океанское многоформие, простирающееся до гадов придонных, это прогресс?.. О-хо-хо... А-ха-ха, прогресс!.. Двое столкнуться в течении, у кого глаза остались, самих в дрожь бросает! Аж, укусить страшно!.. Лучше уж подождать!.. Погодить, пока с неба человечек не рухнет с дракона, заигравшись... Лучше его подождать... Оу, прогресс?.. Красота!..
Вкусы? Не надо много вкусов. Функции? Тоже не надо много. Верный выбор до первого поворота заменяет всю будущую суету. Отменяет её, да-да... Безобманное молчание... Блаженная тишина. Так нет же, дроиды раскроют тьму вариантов... Чтобы знал каждый, чем обделён! Если быстро-быстро не соберёт, не носится под облаками... Так они носятся-носятся, а заканчивается всё на дне морском, на пирамидке рыночной... Выиграли что-то? Или что-нибудь проиграли бы, не суетясь? Оу?.. Тихо прожив в Собственном Мире?
Блаженная, безобманная тишина... Поздно... Не без ответов, а без вопросов она - настоящая тишина. Прежде вопроса она безобманна. А после и молчанием солжёшь. И молчание - ответ, так-то... Дроиды учат вопросам. Провоцируют на вопросы... Отвечают на них, да, но короткое время. А она ширится, эта сеть. И привычка спрашивать остаётся... Жадность. Уже нет тишины, уже даже ритмы лучше, чем хаос. Коллекции лучше. Бои дают иллюзию завершённости, порядка. Но по-хорошему надо не завершать, не упорядочивать, а выбросить! Отринуть!..
Усложнение, да... Я не люблю искусство до дроидов. Искусство вообще. Пустое. Судорожные попытки тень удержать в руке, которую она кусает... Что толку, пустое... Искусство... Две-три песенки с Мелоди ничего, остальное дрянь. Я знаю... Я-то знаю, куда ведёт усложнение! Хоть и славно выплясывают они, я-то знаю, докуда допляшут!.. Было одно солнце на всех, стало за рамами по солнцу для каждого... Ну, пусть хоть так... Хоть там, в Собственном Мире текут они, годы подобные этому Впечатлению... Текут для кого-то неведомого. Кто-то неведомый, цени! Если есть земля и место под солнцем. Если вкусно поднесённое к губам... Если достаточно, то и не надо больше! Не усложняй, цени. Пожелай, чтоб всегда так и было...
Это из эпохи высших дроидов, из-под этой эпохи, с изнанки её, поднимая голову, пока ещё поднимается, советует вам неморское чудовище. Прислушайтесь, не пожалеете..."
Неискренне он брюзжал про себя... Танцоров и мимов, певцов всех мыслимых стилей, Впечатления содержащие это, и аксессуары изысканные Буро больше чем кто-либо любил. О мимолётности прекрасного остро печалился.
- А в чём смысл? - дёргал его Марик который раз.
- Ни в чём больше, - очнулся Буро, - ты видел. Так...
- Попробуем?
- Чего?!
- Можно на скорость. Кто первый собьётся!
- Ха... - Буро оттолкнул его в упрямый лоб кулаком. - Ты первый и собьёшься! Ты, Марик!..
И да, они играли в ладушки! На скорость, да!... Бутон-биг-Надир за невольную провокацию простил Густаву половину грехов. Однако в планах насчёт него, напротив - бесповоротно утвердился... Густав не мог и вообразить, как одинок и сентиментален может быть древний изгнанник, как умеет ценить минуты и мгновения. Ладони, ссоры, хохот, досаду, примирения, короткую драку и неудержимый смех... А, между прочим, Хан-Марик моду ввёл на эти поединки! Соединившуюся впоследствии с борьбой на руках. Одно - на скорость, реакцию, другое - на силу.
В поединке с Буро их руки выглядели как единый белый смерч, чуть-чуть золотившийся от всегда перепачканных мариковых рукавов. Взгляд случайного зрителя, непривычный взгляд не разобрал бы, кто выигрывает. Пластичными, быстрыми, русальичими руками побеждал Буро. Много раз, хлёстко, преобидно! Хан-Марик рычал на него, менял условия, требовал отыграться... "Густав... Знаешь, Гутка, - так думал Буро, - скорей облачные миры рухнут на континент и разобьются вдребезги, чем ты продашь Хан-Марика... Недолго тебе осталось... Будь ты чуток, как тень полночная, недолго... Или я или Мадлен..."
Насколько морской демон в чуждой стихии, страдающий непрерывно от жажды и холода, от неудобного, сильного тела и невозможности летать, способен, тем не менее, быть счастлив... Биг-Буро был счастлив в ту ночь.
Главная
Регистрация
Вход
RSS
