Приветствуем! |
|---|
| 
|
Блог |
|---|
 Достоевский ни в чём не виноват!Категория: Критические статьи![Нажмите для увеличения картинки]() Представителям европейских государств, где пытаются запретить изучение творчества Достоевского и других российских и советских писателей, не надо забывать, надо знать, что российская и советская литература являются частью мировой литературы, частью мировой культуры. Добавил: Васил Про двух россиянКатегория: Познавательно-развлекательное![Нажмите для увеличения картинки]() В этой работе я расскажу в краткой форме про двух россиян, которых знаю лично. За достоверность информации, как говорят, гарантирую. Первого россиянина я назову Игорем, а второго героя моей статьи я назову Вероникой. Добавил: Васил
|
Соцопрос |
|---|
Почему Вы начали писать стихи/прозу?
1. Меня это всегда привлекало...2. С детства пишу, не помню уже...4. Потому что у меня талант5. Сложно сказать...юность, первая любовь и т.д.6. Когда-то друг попросил сочинить поздравление в стихах, а там понеслось...Всего ответов: 102
|
|
Проза
Я умею прощать - 16
И снова эмоции взяли верх над разумом. Меня словно огрели по
голове пыльным мешком. А я ведь с самого начала, едва услышала о
шантаже, знала правду, чувствовала, но, все равно, даже когда в моем
доме появился подкидыш, трусливо надеялась, что это лишь козни Нюрочки и
ничего более. Боялась признаться сама себе в собственной слабости,
твердила о гордости, о предательстве, но несмотря ни на что верила в
чудо. Его не произошло. Экспертиза, на которую я в тайне возлагала
столько надежд, показала именно то, что должна была показать. Отцовство
Матвея.
И теперь вот он. Сидит передо мной. Усталый, мрачный и
отчаявшийся. Рассказывает мне "правду". А зачем она мне - такая правда?
Что с ней делать маленькой, опустошенной и до отвращения слабой Кире? Я
должна была принять какое-то решение? Почему я? Я ведь совершенно этого
не хочу... За что мне все это?
- Помнишь, как мы ждали Алису? Мне дышать на тебя было
страшно... Боялся, лишь бы ничего не произошло. Лишь бы не оступилась,
не простудилась, не переутомилась... Если бы мог, обложил бы тебя на все
девять месяцев подушками и пылинки сдувал.
- Да, и это ужасно раздражало.
- Помню. Но знаешь, Алиса еще не родилась, а я уже не мог
себе представить, что ее вдруг не будет. Мне сложно это объяснить.
Казалось, ее не будет, и нас с тобой не будет - ни вместе, ни порознь...
Ни тебя, ни меня...
Не поднимая на меня взгляда, Матвей угрюмо покачал головой. Скривился, будто от боли, и почему-то усмехнулся.
- А теперь все иначе. Я совершенно ничего не чувствую к той
девочке. Даже теперь, когда знаю, что она действительно моя дочь. Не
могу заставить себя даже взглянуть на нее. Так нельзя, знаю, но ничего
не могу с собой поделать и сам себя за это презираю...
- Да, нельзя.
- Пока мне видится единственный выход. Попробовать подыскать
семью для нее. Говорят, многие бездетные пары готовы взять ребенка на
воспитание...
- Именно поэтому детские дома переполнены... Алиса скоро
проснется, - вдруг совершенно невпопад сказала я. - Будет тебе рада...
Она очень скучает.
- А я не знаю, как ей в глаза смотреть. Стыдно. И перед ней, и перед тобой. Кир, что нам делать?
- Жить дальше, наверное, - неуверенно пробормотала я.
- Как?
- Как-нибудь... Видно будет. Только не заставляй меня сейчас
решать что-то за нас двоих. Я не готова к этому. Ты пока сам
как-нибудь, ладно? Без меня.
- Я не могу без тебя. И не хочу.
На следующее утро у меня была назначена встреча с очередным
Героем. Это было уже второе интервью с ним, даже не интервью, а
совместная поездка в подмосковный детский дом, над которым его
финансовый концерн взял шефство.
На фоне произошедшего накануне разговора с Матвеем приют был
последним местом, где мне хотелось бы оказаться. Тем более, я отлично
понимала, что в ходе визита меня удостоят лишь показательным
выступлением. Журналисту, сопровождающему "благодетеля", вряд ли кто-то
осмелится рассказать все, как есть на самом деле. Максимум, на что я
могла рассчитывать, это осторожные просьбы о новых вложениях,
адресованные спонсору, на которые тот незамедлительно ответит согласием.
Я не обманулась в ожиданиях. К нашему приезду явно неплохо подготовились.
Нас встретили в лучших традициях русского гостеприимства. Во
дворе детского дома выстроилась длинная шеренга детей и воспитателей.
Даже построение их было хорошо продуманным и неестественно симметричным.
По центру двое высоких подростков - мальчик и девочка, облаченные в
русские народные костюмы: мальчик - в расшитый кафтан и заправленные в
сапоги атласные штаны, девочка - в ярко красный длинный сарафан под
традиционным шугаем и кокошник. По флангам - дети пониже, выстроенные
по росту. Картину дополнял круглый каравай хлеба на вышитом рушнике,
который наряженная девочка поднесла дорогим гостям, следуя молчаливому
приказу грузной женщины, руководившей этим живописным "парадом".
Традиционный спектакль, который тоже мог стать неплохим
штрихом к статье, если, конечно, дополнить ее более существенной
информацией. В идеале контрастной, но об этом я в тот момент могла
только мечтать. Пока же мне показывали лишь то, что характеризовало
"благодетеля" с самой лучшей стороны.
Заведующая детским домом - та самая грузная дама - провела
нашу делегацию по тщательно вымытым коридорам, показала спальни с
аккуратно застеленными кроватями и новенькой мебелью, библиотеку,
столовую, учебные классы и игровые комнаты, спортивный и актовый залы,
бассейн и медицинский кабинет. Все было в идеальном порядке. Но меня
смущала нетипичная для детских учреждений тишина. Даже те подростки,
которые встречали нас во дворе, испарились куда-то, едва мы начали
осмотр.
Женщина, словно прочитав мои мысли, вдруг начала
сокрушаться, что мы выбрали для визита не самый удачный день, так как
младших детей повезли в Москву в цирк на Цветном бульваре. Не забыла
поблагодарить за такой чудесный подарок сиротам "благодетеля" и тут же,
будто ни в чем не бывало, предложила взглянуть на гончарную мастерскую, в
которой в тот самый момент проходили занятия кружка "Волшебная глина".
Напоследок мы отправились в ее кабинет, где заведующая
предоставила спонсору письменный отчет о потраченных средствах и об
очередных, вероятно, нескончаемых нуждах детского дома. А заодно
поведала мне, что наш Герой не только оказывает финансовую поддержку
приюту, но и помогает подыскивать семьи, готовые взять сирот на
воспитание. Невероятно великодушный и благородный человек, ничего не
жалеющий для несчастных деток.
Честно говоря, пару раз мне в голову закрадывалась
малодушная мысль, что девочке Наде могло бы не так уж и плохо житься в
детском доме. Но я и сама понимала, что обманываю себя, утешаю нелепыми
отговорками. И от этого неестественность происходящего еще больше
бросалась в глаза. Казалось, будто все здесь ненастоящее, наигранное, и
что откуда-нибудь из зала с минуты на минуту послышится звучный,
грубоватый голос режиссера: "Стоп! Снято!"
Наш визит подходил к концу, а мне по-прежнему не за что было
зацепиться, кроме собственных ощущений. Я точно знала, что для
написания статьи мне придется еще раз вернуться в это место, но уже без
Героя, а в одиночестве, и настойчиво выискивала то, на чем мне стоит
заострить внимание в следующий раз. Бесполезно.
Я бы так и уехала восвояси несолоно хлебавши, если бы не одна непредвиденная встреча. Чудовищное везение.
Я мыла руки в дамской комнате, когда позади меня неожиданно
открылась дверь. Взгляд непроизвольно метнулся в зеркало и встретился с
недовольно прищуренными глазами. На меня, досадливо поджав тонкие губы,
молча смотрела пожилая, сухенькая женщина. Странно смотрела, будто
обвиняя в чем-то.
- И не стыдно тебе, деточка, таких людей прославлять? -
наконец заговорила она. - Профессия у тебя такая достойная, а ты ее
позоришь.
- Я Вас не понимаю. Вы о чем?
- Да об том, что ирод этот ваш олигарх. И душегуб. А вы, продажные журналюги, его в первые люди выдвигаете.
Я не могла не зацепиться за эти слова. Просто не имела
права. Более того, мне даже не составило особого труда разговорить эту
правдолюбку и склонить ее к новой встрече. Она сама готова была бежать
вслед за мной, лишь бы я выслушала ее, но понимала, что пока не время и
не место для скандальных разоблачений. На следующее утро, предвкушая то
ли сенсацию, то ли очередную головную боль, я ехала в уже известный мне
подмосковный городишко, в гости к своему первому в жизни осведомителю -
воспитательнице Кларе Игнатьевне.
Она жила неподалеку от детского дома, в крошечной однушке на
первом этаже старой хрущевки. Несмотря на внешний порядок и чистоту,
едва я вошла в темную прихожую, обклеенную серовато-коричневыми обоями,
мне в нос ударил запах сырости, ветоши и старости. Вероятно, сказывалась
близость к подвалу.
- Ты проходи, деточка, проходи. Не стесняйся, - заметив мою неловкость, защебетала старушка.
Я, стараясь скрыть волнение, протянула ей торт и стала расстегивать сапоги.
- Ну, что ты, что ты! Не разувайся ни в коем случае. Пол у
меня немытый, - наверное, ради приличия сказала она. Но я, машинально
окинув взглядом крашеный, местами облупившийся, рыжевато-коричневый пол,
все-таки решила ослушаться хозяйку.
- Да нет, я лучше босиком.
- Сейчас будем чай с конфетами пить, проходи в комнату. Я
сейчас, - засуетилась старушка. - Думала, грешным делом, что побоялась
ты. Не приедешь. А нет, ошиблась.
- Ну, как же не приеду? Мы ведь договорились. Задержалась правда, пробки. Носовиха наглухо стоит. Сплошные мусоровозы.
- И то верно. У нас тут городская свалка ведь рядом. С
небоскреб высотой, и в глубину столько же. Вот они и ездят день и ночь.
- Детский дом рядом со свалкой? - удивилась я, проходя в комнату.
- А еще с люберецкими полями аэрации.
- Странно даже.
- А чего странного-то. Сироты не люди что ли? Как все, так и они.
Воспитательница усадила меня за покрытый холщовой скатертью
стол у плотно задернутого шторами окна и суетливо убежала на кухню
ставить чайник. Я внимательно осмотрелась вокруг. Комната была довольно
просторной, меблированной в стиле 60х годов: вдоль одной стены - сервант
с картинно расставленными за стеклом хрустальными салатницами и
фужерами, тумбочка под телевизором - кстати, довольно современным, и
громоздкий, полированный шкаф на ножках. Вдоль другой - диван,
застеленный голубовато-серым покрывалом с цветочным орнаментом. В
дальнем конце комнаты, в небольшой нише - кровать, украшенная на
деревенский манер двумя подушками под кружевными накидками, совсем как у
бабушки Матвея. Рядом на полу - потертый коврик. На потолке -
дешевенькая люстра с тремя разноцветными пластиковыми плафонами - синим,
красным и желтым. Странная вещица. Я видела нечто подобное в каталоге,
когда мы делали ремонт. Там это называлось модным словом "винтаж", здесь
же наталкивало на мысль о нищете и одинокой старости. Почему-то у меня
не вызывало сомнений, что я оказалась в гостях у одинокого человека. И
старушка вскоре поспешила подтвердить мою догадку.
- Скажите, Клара Игнатьевна, а Вам не страшно? Вот так
пригласить к себе в дом совершенно постороннего человека, более того,
чтобы рассказать ему о темных делишках очень влиятельного человека.
Душегуба, как Вы говорите, - поинтересовалась я, прежде чем, старушка
успела мне хоть что-то рассказать. В то время я еще не научилась без
зазрения совести использовать людей, зная, чем им это может грозить,
поэтому мне было важно удостовериться, что эта женщина отдает себе отчет
в том, что делает.
Она отдавала. И, как не странно, похоже, собственная участь
беспокоила ее меньше всего на свете. Как и моя. Впрочем, последнее меня
не слишком удивляло. К такому положению вещей я уже давно успела
привыкнуть. Меня так воспитали.
Эту женщину тревожило лишь то, что сведения, которыми она
хотела поделиться с широкой общественностью, так и останутся тайной за
семью печатями.
- А чего мне бояться? - пристально глядя мне в глаза,
ответила вопросом на вопрос она. - Я свой век уже почти дожила. В войну
девчонкой партизанам хлеб носила. Выстояли, слава богу. А такого
зверства, как ваш олигарх чинит, отродясь не видала. Нет у меня никого,
кроме деток этих. Не было и нет. Так что ж я буду молчать?
- А если я вдруг от Вас сразу к нему поеду? И расскажу все как на духу?
- А это на совести пусть твоей будет. Только ведь не
поедешь. По глазам вижу. Не поедешь. Копать начнешь. И докопаешься.
Профессия у тебя такая.
- Ну, допустим. Но Вы же все равно должны осознавать, если
узнает кто-нибудь, что я для обличительной статьи материал собираю, меня
из-под земли достанут. А потом обратно зароют, только уже по частям. И
Вас вместе со мной. Он ведь в депутаты метит, репутацию бережет.
- Мне уже терять нечего, я тебе сказала. А ты... ну, а что ты? У тебя в руках власть. Четвертая.
- Да уж власть... - мрачно усмехнулась я. - Бомба
замедленного действия. В случае чего камня на камне не оставит. А нас с
Вами в первую очередь взрывной волной накроет.
- А ты об этих детях подумай. Они ведь сироты, за них заступиться некому. Кто, если не мы? Вот взгляни...
Старушка решительно отставила чашку и неожиданно бодро для
своего возраста поднялась из-за стола. Достала из тумбочки под
телевизором объемный фото-альбом в бархатной обложке и раскрыла передо
мной.
- Взгляни. Я ведь старейший воспитатель в этом детском доме.
Все они на моих глазах выросли. Вот Сашенька, - ткнула она крючковатым
пальцем в черно-белую фотографию. - Теперь уже Александр Васильевич.
Уважаемый человек. Инженер. В семьдесят третьем году выпустился.
Машенька. Мария Алексеевна. Тоже в люди выбилась. Учительница. Она
семьдесят шестого года выпуска. А это Сонечка-Софийка. Софья Андреевна.
Она помладше чуток. В семьдесят восьмом ее только к нам из дома малютки
привезли. Такая умничка. Отличница. Все на моих глазах выросли. И сейчас
к нам постоянно приезжают. С малышами общаются. Нет у меня никого
роднее них.
Старушка продолжала листать передо мной альбом. Называла все
новые и новые имена. С гордостью рассказывала об успехах своих
воспитанников, с горечью - об их неприятностях и бедах, произошедших с
ними по жизни. Перед глазами мелькали все новые и новые фотографии.
Детские лица - радостные, вдумчивые, угрюмые, веселые, наивные. Все
очень разные. А эта женщина помнила каждого из них.
- А вот это Алешенька. Его к нам в девяносто девятом
привезли из дома малютки. Мать от него еще в роддоме отказалась.
Настоящий сорванец был. Но смышленый такой. И добрый. С Катюшей очень
сильно сдружился. Она помладше. Так он за нее горой стоял. А потом этот
ваш олигарх появился. Ремонт во всем здании сделал. А сам таким петухом
по коридорам ходил. Наслаждался собственной добродетелью. Наши девки
вокруг него так и плясали. Виктор Андреевич - то, Виктор Андреевич - сё.
Тьфу. И тут вдруг вот чего вздумал. "Надо, - говорит, - деток всех
поголовно в клинику на обследование отправить". У него ж еще и клиника
собственная. А я в толк взять не могу - зачем на обследование? Они ведь у
нас регулярно у врачей проверяются. Мы за их здоровьем следим. Куда ж
без этого? Но, хочется ему - пусть. Дурного не будет. А вот ошиблась.
Месяц или два прошло после этого самого обследования, говорит наша
заведующая, что нашел Виктор Андреевич семью, готовую нашего Алешеньку
усыновить. Я-то, дура, обрадовалась. А мальчонка в слезы. "Никуда, -
говорит, - без Кати не поеду. Не нужны мне родители, которым Катя не
нужна". Так его в машину силком тащили. И вот, что странно. Я этих
"родителей" в глаза не видела. Забирал его от нас сам олигарх.
Я слушала, затаив дыхание, чувствуя, что еще чуть-чуть и
старая воспитательница доберется до самой сути. Не ошиблась. Речь ее
становилась все более сбивчивой, перемежаясь частыми вздохами и будто бы
даже всхлипами.
- Прошло два дня. Ночь, проснулась я от телефонного звонка.
Испугалась. С добрыми-то вестями по ночам кто людей будить станет? Беру
трубку, а на другом конце провода Алешенька... воет белугой: "Они меня
порезать хотят, Клара Игнатьевна, на органы. Заберите меня отсюда. Я сам
слышал. Завтра утром операция. Им сердце мое нужно. Нет тут никаких
родителей. В клинике я в той самой, куда нас на обследование клали". Не
нашла я мальчонку. Приехала туда ночью, а меня взашей бугаи
олигарховские прогнали. А на утро заведующая собрала нас и сказала, что
Алешенька от новых родителей сбежал. "Прибежит, сразу ко мне, - говорит,
- ведите". Не прибежал. Так и не нашли по сей день нашего Алешеньку.
Смысл сказанного острой иглой пронзил сознание, но я,
вопреки голосу рассудка, старательно придумывала этой истории
какое-нибудь безобидное и непременно логичное объяснение. Ведь так не
бывает, чтобы человек - пусть даже такой богатый и влиятельный, как наш
Герой - чувствовал себя настолько безнаказанно, что в преддверии
выборов, стал кичиться собственной благотворительной деятельностью,
неотъемлемой составляющей которой была продажа детей-сирот на органы.
Или бывает?
Но зачем? Он ведь и так почти сказочно богат! Его состояние
настолько велико, что позволит как минимум пяти поколениям семьи
существовать даже не "безбедно", а "с шиком". Или это для него просто
хобби? Лекарство от скуки?
Глядя на остатки чая в кружке, я пыталась убедить себя, что
Клара Игнатьевна заблуждается относительно произошедшего с Алешенькой.
Ведь тот факт, что его поместили в стационар на дополнительное
обследование, прежде чем отдать приемным родителям, еще ни о чем не
говорит. Если задуматься, то это даже логично. Ведь случаи, когда под
видом здоровых детей на усыновление отдавали душевно больных, умственно
отсталых или просто хронически и неизлечимо больных, далеко не единичны.
В нашем мире ничтожно мало людей, готовых принести себя в жертву и
поставить на кон собственное благополучие, ради чужого ребенка. Да,
многие бездетные семьи мечтают иметь детей, и, отчаявшись завести
собственных, в конце концов решаются на усыновление, но это вовсе не
говорит о том, что они готовы воспитывать даунов или шизофреников. Это
вполне нормальное явление.
А если ребенок вдруг что-то услышал, еще не означает, что он
все правильно понял. Так ведь? Или сама Клара Игнатьевна что-то
напутала спросонья.
Старушка пристально посмотрела на меня и с горечью в голосе произнесла:
- Не веришь, да?
- Боюсь верить, - честно призналась я. - Не укладывается у меня все это в голове.
- А ты проверь.
- Как? Вы видели документы на усыновление мальчика?
- Видела. Все по закону оформлено. Я специально потом в кабинет заведующей прокралась в ее отсутствие и проверила.
- А...?
- И данные родителей переписала. Только липовые они...
- Но как же? Ведь перед тем как одобрить усыновление, органы опеки должны все досконально изучить. Как липовые?
- Обыкновенно липовые. Ездила я к ним, есть такие люди. Только это ж вовсе не те, что на Алешеньку смотреть приезжали.
- Так все-таки кто-то приезжал... Какими они Вам показались?
- Обыкновенными. Не примечательными ничем. Не
запоминающимися. Да и зачем тебе их приметы? Разве ж людей теперь без
циферки отыщешь по родинке по одной.
- Ну, ладно, а адрес тех "липовых" Вы мне все-таки дайте. И
клиники тоже. А еще... скажите, это было единственное странное
усыновление?
- Деточка, да с тех пор мне все усыновления, особенно те,
которые были организованы олигархом этим вашим, странными казаться
стали.
- А много их было? Я спрашиваю, потому что вряд ли он бы
стал вкладываться, ради одного только сердца... Ну сами посчитайте, даже
один ремонт должен был обойтись в очень кругленькую сумму... значит
рассчитывал на что-то большее.
- Да, думала я об этом, думала. Права ты. Только... точно знаю лишь об одном Алешеньке.
- Вы можете мне достать данные по усыновлениям за последние
годы? Я так понимаю, Виктор Андреевич не вчера шефство над детдомом
взял?
- Какой там вчера? Четыре года уж как Алешенька пропал.
- Ну, так сможете достать сведения? И на всякий случай еще за пару лет до его появления. Лишним не будет.
Она смогла. Уже через пару дней я стала счастливой
обладательницей толстой папки с ксерокопиями документов. Клара
Игнатьевна постаралась на славу. Оставалось только надеяться на то, что
она нигде не засветилась.
Честно говоря, сначала я искала не подтверждение слов
воспитательницы, а скорее их опровержение, уж слишком ее рассказ
напоминал сюжет триллера или как минимум современного детектива, но уже
после встречи с "липовыми родителями" пропавшего Алешеньки я поняла, что
дело пахнет жареным.
Естественно вывести этих людей на контакт было довольно
сложно, но даже обрывочных слов, которые кинула мне женщина перед тем,
как захлопнуть дверь перед моим носом, хватило.
- Я уже говорила милиции, что не знаю я никакого Лешу
Александрова и никакого усыновления никогда не оформляла. Не было меня в
России в то время, не было! Мы с мужем в Греции по контракту работали! Я
туристам экскурсии продавала, он на трансфере их из аэропорта и обратно
возил. Не было нас здесь! - Яростным шепотом протараторила она.
- А имени, фамилии следователя, который к Вам приходил, не помните?
- Не знаю я ничего, оставьте нас в покое! - взвыла женщина и, грубо отпихнув меня, захлопнула дверь.
Получив от ворот поворот, я начала проверять остальные
адреса. К сожалению, большинство из них были для меня временно
недосягаемы, так как в основном в качестве приемных родителей выступали
граждане иностранных государств. И это наводило на определенную мысль -
уж слишком часто в прессе муссируется тема незаконных усыновлений, где
главными злодеями выступают именно иностранцы. Но у московских
"родителей" я тоже почерпнула немало информации для размышления. Точнее
отсутствие какой бы то ни было информации о якобы усыновленных детях.
Мои "хождения по мукам" продолжались не слишком долго.
Первые четыре пары оказались такими же фиктивными, как и "родители
Алешеньки". Все они или были заграницей в год "усыновления", или же
просто представляли собой "маргинальные массы", которых ни один
здравомыслящий соцработник не допустил бы к воспитанию детей. Но главная
странность заключалась в том, что жили они чуть ли не по соседству друг
с другом, в одном районе. Именно обнаружив это, я допустила на самом
деле фатальную ошибку - пошла в районный орган опеки.
Если до того момента мое расследование носило действительно
тайный характер, то, явившись к властям, я фактически раскрыла карты
перед этими людьми. И естественно, чиновники, сидевшие на обеспечении у
нашего Героя, встрепенулись. Я ничего не узнала. Едва я заикнулась о
том, что мне нужны данные об усыновленных детях по их району, меня пусть
вежливо, но все-таки отправили восвояси. "Информация разглашению не
подлежит", "побеспокойтесь лучше о своих детях, а не ломайте налаженный
быт этих семей" и еще что-то в этом роде.
Именно тогда я на самом деле испугалась, несмотря на то, что
прямых угроз в мой адрес не прозвучало. По сути, соцработники говорили
вещи совершенно банальные. Но я впервые после разговора с
воспитательницей почувствовала себя жалкой песчинкой на пути Виктора
Андреевича. Жалкой и очень уязвимой. Пшик - и нет меня... Ладно меня, но
ведь в моей жизни есть множество людей, которых так или иначе может
коснуться эта история. И, прежде всего, Алиса.
Даже когда я говорила Кларе Игнатьевне о том, что в случае
чего нас с ней четвертуют, я не осознавала в полной мере, чем это может
грозить моей семье. Но после слов "позаботьтесь лучше о своих детях", я
вдруг с невероятной ясностью поняла, во что влипла.
Не заезжая домой я рванула к матери. Какой бы она не была,
но это единственный человек, которому я могла объяснить что, как и
почему. И она поймет. Я так думала и наивно полагала, что пойдет у меня
на поводу. Ошиблась. Не в первый и явно не в последний раз.
- Кира, ты знала, какую профессию выбираешь. Зная тебя,
иного я и предположить не могла. И, хочешь верь, хочешь нет, я горжусь
тобой. А еще, я рада, что ты наконец-то готова признать мою правоту, -
решительно отчеканила моя мать, когда я ей все рассказала.
- Какую правоту? - недоуменно переспросила я.
- Ту, что ребенок в твоем случае - это ошибка. Он тебя
тяготит! С твоей профессией - это непозволительная роскошь. Ты думала, я
сейчас брошу все и рвану с твоей дочерью на край света? Мне дешевле
усилить охрану!
- Я оплачу поездку, при чем здесь деньги?
- Я не могу сейчас оставить бизнес на самотек, вот при чем!
Ты слышала хотя бы, какие прогнозы дают эксперты относительно мировой
финансовой системы? Мы на пороге грандиозного экономического кризиса,
моя дорогая! Не позднее, чем к октябрю месяцу этого года, все лопнет,
как мыльный пузырь. О каких поездках может идти речь?
- Ты в своем уме? Я тебе о безопасности - твоей и Алисы, а ты о мировой экономике!
- Именно. И вообще, у тебя есть свекровь! Она гораздо лучше
подходит на роль наседки, чем я! С такими просьбами, пожалуйста, к ней, а
мне некогда!
- Некогда?
- Именно! Или ты думала, что каждый раз, когда тебя жареный
петух в задницу клюнет, я буду бросать все и лететь на край света? Нет
уж, моя дорогая, избавь. Хотя... в любом случае, спасибо, что
предупредила. Я усилю охрану.
- Тебе все равно?
- Нет, мне не все равно! Но я знаю, что ты выпутаешься. А
безопасность Алисы гораздо успешнее, чем я, сможет обеспечить семья
твоего мужа.
|
Категория: Любовный роман | Добавил: Petrika (07.08.2012)
| Автор: Петропавловская Ольга 
|
| Просмотров: 487 | Комментарии: 2
| Рейтинг: 5.0/2 |
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
|
Вход |
|---|
Добро пожаловать, Гость!
Гость, мы рады вас видеть. Пожалуйста, зарегистрируйтесь или авторизуйтесь!
|
Статистика |
|---|
Недавно сайт посетили:
Легенда: Админы, Модеры, VIP-пользователи, Авторы, Проверенные, Читатели
|
|
Главная
Регистрация
Вход
RSS
