Приветствуем! |
---|
|
Блог |
---|
Достоевский ни в чём не виноват!Категория: Критические статьиПредставителям европейских государств, где пытаются запретить изучение творчества Достоевского и других российских и советских писателей, не надо забывать, надо знать, что российская и советская литература являются частью мировой литературы, частью мировой культуры. Добавил: Васил Про двух россиянКатегория: Познавательно-развлекательноеВ этой работе я расскажу в краткой форме про двух россиян, которых знаю лично. За достоверность информации, как говорят, гарантирую. Первого россиянина я назову Игорем, а второго героя моей статьи я назову Вероникой. Добавил: Васил
|
Соцопрос |
---|
Вы в литературе начинающий/опытный
Всего ответов: 102
|
|
Проза
Я умею прощать - 21
Я сама должна была принять какое-то решение. И я его приняла. Как я к нему пришла? Теперь уже сложно объяснить.
Просто однажды невнятные ощущения, витавшие где-то на уровне
подсознания, оформились в совершенно отчетливую и, мне кажется, зрелую
мысль. И от нее уже было невозможно скрыться ни за какими иллюзорными
стенами и плотинами. Она сметала все на своем пути, будто чугунной
кувалдой крушила мой идеальный, любовно оберегаемый от любых внешних
посягательств мирок.
От того, что этот мир был закрыт для девочки Нади, она вовсе
не переставала существовать. То, что мы отдали ее в дом малютки, совсем
не означало, что она исчезла из нашей памяти. Но это еще не все.
Главное, что я поняла в то сентябрьское утро - чем старательнее мы
прячем головы в песок, чем дольше играем друг перед другом эту идеальную
комедию, тем меньше общего у нее становится с реальной жизнью.
И именно в то утро, я собственными руками перевернула страницу, положив начало новому акту этого нелепого спектакля.
Мне до сих пор иногда кажется, что я и не живу вовсе, а
играю некую роль. Чью-то чужую, совершенно мне не подходящую. Придумываю
эмоции, поступки, слова, интонации, и пытаюсь вжиться в образ. Сама
себе актриса, сценарист и режиссер.
Вдруг просыпаюсь утром и начинаю играть что-то, о чем накануне даже не помышляла. Как тогда...
...Открыла глаза, бездумно уставилась на белый потолок,
перевела мутный спросонья взгляд на спиралевидную люстру с тремя
конусообразными плафонами, а с нее - на спящего рядом Матвея. И вдруг в
голове, словно крошечный синеватый огонек зажигалки, вспыхнула
совершенно неожиданная мысль. Еще мгновение назад не было ее - щелк - и
уже не спрятаться, не скрыться от ее "правильности", граничащей с
абсурдностью. Она молниеносно заполняет самые потаенные уголки сознания,
настойчиво пульсирует в висках, растекаясь по венам и артериям,
отравляет кровь, сводит все тело судорогой... И Мельпомена уже рисует в
моем воображении душещипательные сцены из нового "спектакля", а я
вопреки своей воле примеряю на себя драматическую роль. Сопротивляюсь.
Встаю. Стараясь не разбудить Матвея, крадусь в полумраке спальни к
кроватке маленькой Алисы. Слабо, неестественно улыбаюсь, всматриваясь в
черты лица спящей дочери, и словно от назойливой осы пытаюсь отмахнуться
от "музы-театралки".
Отчаянно спорю с собой режиссером, с собой актрисой, с собой
сценаристом. Смотрю на дочь, любуюсь маленькой частичкой себя и Матвея и
пытаюсь еще острее прочувствовать любовь к ней, чтобы отгородиться этой
любовью, словно тяжелым рыцарским щитом, от той другой девочки,
отданной за ненадобностью в Дом Малютки.
Никому не нужный младенец: ни собственной матери, ни отцу,
ни тем более мне. Мне-то она зачем? Мысленно повторяю этот вопрос словно
священную мантру. Смотрю на дочь. А Мельпомена непреклонно рисует
образы, жесты, слова... Мои слова, которые возвысят меня в собственных
глазах и, возможно, даже в глазах окружающих. А риторический вопрос
"зачем" уже не проникает в сознание, превращаясь лишь в весьма
органичное звуковое сопровождение придуманного мною театрального
действа. Опускаю глаза, сквозь осенний полумрак изучающее смотрю на
пальцы ног, погруженные в мягкий ворс бежевого ковра. Делаю шаг. Еще...
Выхожу из спальни. Будто бы наблюдаю за собой со стороны. Уже играю
роль. Невероятно абсурдную и нелепую. Придуманную мною же для себя - не
себя. Пробую на вкус слово "мачеха"... Захожу в кухню. Машинально
включаю чайник и двигаюсь дальше к окну. Прислоняюсь лбом к холодному
стеклу и смотрю вниз на осенний сквер. Почерневшие от влаги обнаженные
деревья. Припорошенные инеем дорожки. Желтые фонари... "Мачеха"... Я ли?
Впервые пытаюсь попробовать имя девочки на вкус. Надя? Ну, что ж...
Надя - так Надя. Надежда... Надежда на что? Питали ли Нюрочка какие-то
надежды, давая своей дочери это имя? Наверное, да.
Надя... В придуманном мною спектакле эта девочка будет
называть меня мамой... Так же как и Алиса. А я, полностью вжившись в
мелодраматичный образ, стану ей заботливой и даже любящей матерью. Но
Матвей несомненно будет любить ее гораздо меньше, чем Алису. И держаться
с ней будет немного отчужденно... Будет...
За спиной щелкнула кнопка электрического чайника. Я медленно
оторвалась от созерцания тоскливого пейзажа за окном, налила в кружку
чай и, по-турецки скрестив ноги, уселась на кухонном диване. Оставалось
лишь сообщить об этом единственно правильном решении Матвею и убедить
его, что Надя живой человечек и она не должна отвечать за грехи
взрослых. Что в конце концов, когда осядет пыль, мы сами себе не
простим, что исковеркали судьбу его дочери... Нашей дочери - я так
решила... И даже, кажется, поверила в это. Плохая ли я, хорошая ли? Ни
то, ни другое. Но я очень хотела совершить нечто достойное уважения.
Именно поэтому мне было необходимо сыграть эту роль. Правильную.
Справедливую. Великодушную. Жертвенную.
В ожидании пробуждения Матвея я взяла телефон, судорожно
сжала трубку в ладони и вышла на балкон. Закурила. Я редко курю... В то
утро был как раз такой случай. Зачем? Вероятно лишь для поддержания
образа. Люблю давать циничные объяснения своим слабостям...
Осень дыхнула в лицо сыростью и запахом бензина, добавляя
обстановке трагичности как в каком-то слезливом любовном романе.
Затягиваясь, я усмехнулась собственным мыслям. Постучала ногтем по
сигарете, стряхивая пепел, и снова скривила губы в ухмылке. Если у
главной героини кошки скребут на душе, то на улице непременно идет
дождь, оплакивая ее судьбу или просто разбитое сердце. Дождя в то утро
не было. Зато была осень, промозглые утренние сумерки и сигарета. Тоже
весьма подходящие декорации.
Холод подействовал отрезвляюще. Благородство и жертвенность
все-таки должны иметь разумные пределы. Мне вдруг пришло в голову, что
Нюрочка отказалась от своей дочери потому что та родилась неполноценной.
Матвей ведь говорил, что в тот вечер был абсолютно пьян, иначе бы
Нюрочке не удалось его соблазнить. А пьяное зачатие, как говорится,
промаха не дает.
Нет, я не отказалась от мысли удочерить девочку, но...
Прежде мне нужно было удостовериться, что она действительно хотя бы
относительно здорова. Ведь повесить на собственную шею камень в виде
неизлечимо больного чужого ребенка - даже не самопожертвование, а полный
идиотизм. Сделав еще пару глубоких затяжек, я поспешно выкинула окурок и
направилась в кабинет на поиски номера телефона того самого Дома
малютки, в который сдали девочку. Матвею о моих намерениях пока что
знать не стоило. Не время пороть горячку и возвещать об этом окружающих.
Заведующая приютом оказалась не только милейшей женщиной,
как я постановила во время своего предыдущего визита, но и весьма
здравомыслящей. Судя по всему мое намерение провести полное медицинское
обследование Нади до разговора с мужем не вызвало у нее негативных
эмоций, а скорее наоборот - убедило в серьезности намерений
потенциальной мачехи. Хотя изначально она явно была настроена дать мне
от ворот поворот, действуя "исключительно в интересах ребенка".
- Ну, что ж... - поджав губы, протянула она вместо
приветствия, едва я успела переступить порог ее кабинета. - Мне
говорили, что Вы обязательно придете, а я, честно говоря, сомневалась.
Ошиблась, значит. Чем обязаны, Кира Анатольевна? Все-таки решили
написать статью, о которой говорили мне в прошлый раз? Или? - не слишком
доброжелательно ухмыльнулась женщина.
- Я рада, что мне не нужно объяснять Вам, кто я такая, -
присаживаясь в кресло напротив ее массивного стола, расплылась я в
неестественной улыбке. Поведение заведующей выглядело странно. И это еще
мягко сказано. Она меня в чем-то обвиняла, но вот в чем?
- Удивительный Вы человек... - сверля меня уже откровенно
враждебным взглядом, выдала она. - Радуетесь чему-то, когда плакать
надо. Ребенка бросили, и, судя по всему, особых угрызений совести не
испытываете.
- Особых - нет. Вы правы. Хотя некий дискомфорт все-таки ощущается.
- Дискомфорт? - гневно фыркнула женщина. - Вас волнует
исключительно дискомфорт, а не судьба ребенка? Вашего ребенка, заметьте!
Да таких, как вы, стерилизовать надо!
Я недоуменно воззрилась на заведующую, начиная понимать, в
чем именно она меня обвиняет. Даже смешно стало. Вот оказывается, как
обстоят дела. Эта женщина решила, что я настоящая мать девочки и теперь
выплескивает на меня весь накопившийся букет эмоций. Праведный гнев и
презрение, прежде всего.
- Меня? - ехидно ухмыляясь, переспросила я. - За какие заслуги, позвольте спросить?
- Вы и, правда, не чувствуете за собой никакой вины? Карьеру
строите на статейках о благородстве, а сами? Мать, отказавшаяся от
своего ребенка - это по Вашему проявление благородства?
- Ну, если Вы обвиняете меня в том, что лично я бросила
своего ребенка, то обратились не по адресу. Моя дочь растет в любви и
заботе, и как мать я пусть и не идеальна, но...
- Ты мать? - перебила меня заведующая, резко переходя на "ты". - Дрянь ты, а не мать...
- Интересная у Вас манера вести дела. Бросаетесь
обвинениями, прежде чем, выслушать собеседника... А я ведь вовсе не та,
за кого Вы меня принимаете.
- Ну, конечно... Расскажи-ка мне очередную душещипательную историю... Я их мало на своем веку наслушалась...
- Я? Не думаю, что вам это стоит знать. Просто примите как факт, я не мать этого ребенка.
Удивление, промелькнувшее во взгляде этой женщины, мгновенно сменилось недоверием.
- И кто же ты? - с сомнением в голосе уточнила она. Только
враждебность в ее поведении вовсе не исчезла, а лишь дополнилась другими
эмоциями.
- Та, от кого в данный момент зависит ее будущее.
- Решила сыграть в благородство?
- Что-то в этом роде. Но, прежде всего, мне нужно
удостовериться в том, что девочка здорова. И не смотрите на меня так...
Мне действительно, нужно знать, на что я иду.
- Интересный расклад. Мне ведь и, правда, говорили, что ты обязательно вернешься.
- Кто?
- Уже и не знаю, кто она. Думала, бабушка девочки, - растеряв весь свой пыл, скривилась она. - А теперь...
- Ну, так вот я пришла. Она не ошиблась. А теперь давайте займемся делом.
- Может быть, сначала на ребенка взглянешь? - напряженно глядя на меня, спросила женщина.
- Думаю, пока не стоит, - усмехнулась. - Давайте сначала медицинское обследование проведем.
- Ну, что ж. Дело твое. Наверное, ты даже права... Только
ведь, пойми, больной - здоровый... Любому ребенку нужна семья, а не
только здоровому...
- Вы преувеличиваете размеры моего благородства.
С того дня начался обратный отсчет. Кто-то назвал бы это
периодом ожидания, но в моем случае все иначе - я не ждала. Старалась не
ждать, а наоборот - хотя бы на время отвлечься от мыслей о часе "Икс" и
даже о предстоящем разговоре с Матвеем. Забыть, как хронический больной
о неминуемом рецидиве болезни, убеждая себя, что все хорошо, что ничего
непоправимого не произошло, и я по-прежнему могу радоваться новому дню и
всему тому, что он собой несет.
Две недели жила, будто завтра для меня просто-напросто не
наступит. Пыталась сделать в одночасье все, что раньше по привычке
откладывала на потом.
Жизнь в очередной раз разделилась на "до" и "после"
воображаемыми плотинами. Да что там плотины? В те дни я, не отдавая себе
отчета, соорудила целую гидротехническую систему с бесчисленным
множеством каналов и дамб. И пока это пресловутое "после" не накрыло
меня с головой, я старательно выискивала в памяти то, чем когда-то
хотела, но не успела насладиться. Или то, что не лишним было бы
повторить.
Но сначала все было совсем иначе. Выйдя из дома ребенка, я
вдруг оказалась погребена под руинами собственных мыслительных
процессов. И, ой, как мне это не нравилось!
На ватных ногах дошла до ржавых, когда-то, вероятно, голубых
ворот. Отворила скрипучую калитку и растерянно оглянулась на оставшееся
за спиной кирпичное здание. В одном из окон отчетливо виднелся силуэт
заведующей. Или, может быть, показалось... Придумала картинку, и
подсознательно выдала воображаемое за действительность. Почему нет? Я в
то утро немало нафантазировала...
Взгляд снова скользнул по облезшей краске на металлических
перекладинах ворот. В голове некстати всплыли слова заведующей о том,
что мои родственники дают немалые деньги этому учреждению. И куда же они
уходят? Вокруг царила едва ли не демонстративная обветшалость, картинно
вписывающаяся в угрюмый осенний пейзаж. Идеальная декорация для
отечественного триллера.
Чуть замешкавшись в проходе, интуитивно провела рукой по
шершавой поверхности ржавого металла. Взгляд, словно фотокамера
запечатлел картинку: тонкие холеные пальцы с аккуратным французским
маникюром поверх рыжевато-коричневой перекладины с сохранившейся местами
выгоревшей голубой краской. Контраст неприятно полоснул по сердцу,
заставив поморщиться от воспоминаний о недавнем разговоре.
Я вела себя совсем не так, как должна была. Говорила совсем
не то, что сказала бы на моем месте любая другая женщина. Бравировала,
ухмылялась, силясь скрыть за привычной маской высокомерия что-то
действительно достойное уважения и вместе с тем жалости. А этого я
допустить не могла. Будь что будет...
Горделиво расправив плечи, двинулась по проулку вдоль
сетчатой ограды. Подавила желание еще раз обернуться на окно, в котором
то ли привиделся, то ли действительно отпечатался женский силуэт,
неприязненно провожающий "благородную" гостью. Села в машину, оказавшись
в своем уютном и привычном мирке, отгороженном от окружающих темными
тонированными стеклами. Я очень устала... В сиюминутном порыве прикрыла
глаза, положив голову на руль. В памяти всплыли обрывки сказанных мною
фраз:
"Я та, от кого зависит его судьба....
...Я не мать этого ребенка...
...Вы преувеличиваете размеры моего благородства."
И что теперь?
В сумке лежала выписка из медицинской карты девочки. Я не
слишком полагалась на почерпнутые оттуда сведения. Так и сказала
заведующей, а она, мрачно скривив губы, едва ли не выплюнула мне в лицо:
- Вы имеете право на независимую медицинскую экспертизу. И
еще... - будто бы сжалившись, а может быть наоборот, чтобы добить
окончательно, добавила: - Полагаю, в Вашем случае органы опеки не будут
слишком затягивать бумажную волокиту, так как отказ Вашего супруга от
ребенка не пошел в дело.
- Не понимаю... - пролепетала. Смысл сказанного медленно, но
верно достигал сознания. Матвей не отказывался от ребенка? Но как?
- Тут и понимать нечего, - оборвала мои бессвязные мысли
заведующая. - Не пошел и все. Считай, что бумага затерялась в
бюрократических анналах из-за моей халатности.
Из груди вырвался облегченный вздох.
- Вас Галина Андреевна попросила? - скорее констатировала очевидное, нежели спросила я. - Ясно.
Женщина неопределенно повела плечом и отвернулась к окну.
- Но встречу с ребенком все-таки не откладывай, - заговорила
она, глядя на мое отражение в стекле за своей спиной. - Пойми, это ведь
живой человек. Ей к тебе привыкнуть надо. Да и тебе проще будет, если
вы до того, как окажетесь один на один, будете чаще видеться при наших
воспитателях.
- Не давите на меня. Всему свое время.
Хорошие слова, взвешенные. И, главное, сказанные от чистого
сердца, видимо, именно поэтому прозвучали они не просто жалобно, а даже с
ноткой отчаяния. Заведующая, прищурившись, посмотрела мне в глаза. Так
пристально, будто силилась заглянуть в самые потаенные уголки моей
никчемной души. А я в ответ по привычке высокомерно вздернула
подбородок, тут же искривив рот в снисходительной ухмылке. Женщина
досадливо поджала губы и, судя по всему, что-то для себя решила.
- Ладно. Подожди меня здесь, я схожу за выпиской из
медицинской карты, - едва слышно пробормотала она, выходя из-за стола. -
А завтра девочку привезут в клинику для осмотра.
Завтра... так быстро. Руки под свитером покрылись мурашками
при мысли о том, какой стремительный механизм я запустила тем утром,
даже не осознавая, на что именно сама себя обрекаю. Впервые с момента
пробуждения, иллюзии уступили место сомнениям и даже страху перед
неизвестностью. Взгляд лихорадочно заметался по кабинету, то и дело
натыкаясь за детские лица, с любопытством взиравшие на меня с
многочисленных цветных и черно-белых фотографий, и замер на ехидной
улыбке Путина. Портрет над столом заведующей будто насмехался над
маленькой никчемной Кирой и ее фантазиями: "Ну, что, девочка,
доигралась?"
Ногти впились во вспотевшие ладони. А чего я собственно
ждала? Что процесс удочерения растянется лет на десять? Или еще лучше до
совершеннолетия девочки?
Где же эта пресловутая бюрократическая канитель? Есть,
наверное, где-то. Только не для меня подобные радости жизни. А что для
меня? Заботливо сплетенная паутина, в которую я по собственной
инициативе ринулась сломя голову.
И теперь я, силясь сохранить образ властительницы мира,
кривила губы в высокомерной улыбке, играла в благородство, говорила
что-то о своем решении - только моем, а ни чьем-то еще, зная, что все,
кроме меня знали о нем задолго до того, как я приехала в дом малютки...
...На стекло медленно спланировал сорвавшийся с дерева
кленовый лист, заслонив мне вид на пустынный проулок. Снова стал
накрапывать мелкий дождь. Я подняла голову с руля и, решительно вставила
ключ в замок зажигания. Тихо заурчал мотор, милостиво даря толику
равновесия и даже умиротворения. Выдохнула... включила магнитолу, а
вслед за ней - дворники, услужливо смахнувшие с лобового стекла осеннее
настроение, и растянув губы в натренированной годами улыбке, поехала в
редакцию.
|
Категория: Любовный роман | Добавил: Petrika (11.08.2012)
| Автор: Петропавловская Ольга
|
Просмотров: 516 | Комментарии: 3
| Рейтинг: 5.0/1 |
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
|
Вход |
---|
Добро пожаловать, Гость!
Гость, мы рады вас видеть. Пожалуйста, зарегистрируйтесь или авторизуйтесь!
|
Статистика |
---|
Недавно сайт посетили:
Легенда: Админы, Модеры, VIP-пользователи, Авторы, Проверенные, Читатели
|
|