Приветствуем! |
|---|
| 
|
Блог |
|---|
 Достоевский ни в чём не виноват!Категория: Критические статьи![Нажмите для увеличения картинки]() Представителям европейских государств, где пытаются запретить изучение творчества Достоевского и других российских и советских писателей, не надо забывать, надо знать, что российская и советская литература являются частью мировой литературы, частью мировой культуры. Добавил: Васил Про двух россиянКатегория: Познавательно-развлекательное![Нажмите для увеличения картинки]() В этой работе я расскажу в краткой форме про двух россиян, которых знаю лично. За достоверность информации, как говорят, гарантирую. Первого россиянина я назову Игорем, а второго героя моей статьи я назову Вероникой. Добавил: Васил
|
Соцопрос |
|---|
Почему Вы начали писать стихи/прозу?
1. Меня это всегда привлекало...2. С детства пишу, не помню уже...4. Потому что у меня талант5. Сложно сказать...юность, первая любовь и т.д.6. Когда-то друг попросил сочинить поздравление в стихах, а там понеслось...Всего ответов: 102
|
|
Проза
Я умею прощать - 8
Как ветхая краса, наш ветхий мир привык
Морщины прятать под румяны...
Сев в машину, я машинально повернула ключ зажигания, нажала
на педаль газа и вырулила с подземной парковки. Возвращаться домой не
было ни малейшего желания, ехать в редакцию тем более. Хотя это-то как
раз и могло отвлечь меня от тягостных мыслей. Только разве это выход?
Мне нужно было подумать. Переосмыслить произошедшее и принять
единственно верное решение. Но в голове зияла пустота, настойчиво
вытеснявшая все обрывки мыслей. Странное состояние, совершенно
неестественное и даже не соответствующее ситуации. В душе ничего - ни
боли, ни отвращения, ни отчаяния, лишь какое-то подобие обиды. Очень
смутной, запрятанной глубоко в подсознании. И все. Пустота.
- Мне надо подумать, - повторила я вслух. А в ответ лишь
мягкий рокот мотора. Включила магнитолу. Донесшиеся из динамиков звуки
прорезали тишину, и салон наполнился мелодичным голосом Лорен Кристи.
Я стала по привычке напевать под нос, повторяя за певицей слова:
- ...everything I am
And everything I want to be
I'll put it in your hands
If you could open up to me oh
Can't we ever get beyond this wall...
Остановилась на светофоре и, облокотившись на руль,
отрешенно посмотрела на нависшие над городом свинцовые тучи. Зима в тот
год долго не желала сдавать весне занятые позиции. То отступала, а то
вдруг снова шла в атаку. Вплоть до середины апреля с неба то и дело
срывался снег. Вот и тогда, сидя в машине, я наблюдала, как на лобовое
стекло сыпется мелкая снежная крупа. А в мыслях крутилось сожаление о
том, что несколько теплых дней пошли насмарку, и рыхлые островки
грязного льда, время от времени встречавшиеся вдоль дороги, могут снова
превратиться в высокие сугробы. Хотелось весны.
Я долго каталась по городу. Бездумно сворачивала на
незнакомые улицы, время от времени останавливалась на светофорах, снова
трогалась с места, выезжала на знакомые магистрали и опять скрывалась в
проулках. В лобовое стекло билась мелкая снежная крошка - словно
миниатюрные пенопластовые шарики. По сторонам мелькали яркие рекламные
щиты, спешили по своим делам прохожие, зябко поднимая воротники повыше,
чтобы скрыться от пурги. На асфальте кружила поземка, а радио
беспрерывно транслировало песни о любви. Я должна была подумать...
Только о чем? Я забыла... А потом вдруг решила ехать домой. Там ждала Алиса,
недописанная статья, Матвей скоро должен был приехать с работы...
Воспоминания больно полоснули по сердцу. Пальцы судорожно сжали руль.
Какое решение я успела принять? Никакого. Впереди мелькнула вывеска "Кофе-хауса". Я, поддавшись
сиюминутному порыву, перестроилась в правый ряд и стала искать место
для парковки. Нашла и даже почти сразу. Вышла из машины. В лицо ударила
колкая метель. Я поморщилась от отвращения и решительно направилась ко
входу. Хотелось кофе. Обязательно черного, без сливок и сахара. И
немедленно. Промедление смерти подобно. Помню, сидела за столиком у окна, задумчиво глядя на
улицу. Стемнело. В витрине напротив стали переодевать манекены. Девушка
продавщица долго не могла справиться с какой-то полосатой кофтой. Та
никак не желала налезать за черную пластиковую фигуру. Я улыбнулась,
вспомнив, как иногда приходится извернуться, чтобы одеть Алису на
прогулку. В кармане завибрировал телефон. Посмотрела на экран - Матвей.
Тяжело вздохнула и скользнула пальцем по сенсорной стрелке, молча
поднесла трубку к уху. - Кирюш, ты где?
В Москве. За МКАД я точно не выезжала. А в остальном - полная прострация.
- В "Кофе-хаусе".
- Где?
Я молчала, пытаясь за несколько секунд принять решение, на которое мне не хватило дня. А Матвей терпеливо ждал моего ответа.
- Ладно, я сейчас приеду. Поговорим, - наконец сказала я и положила трубку.
Как бы то ни было, спал Матвей с Нюрочкой или нет, эта
девушка была близка к своей цели как никогда раньше. Наша семья
оказалась на грани распада. И теперь лишь от меня зависело ее будущее.
Я не знала, как мы сможем жить дальше после того разговора в офисе.
Смогу ли я преодолеть недоверие к словам Матвея. А если вдруг он ни в
чем не виноват, сможет ли простить мне сомнения в его честности. Не
знала, но была готова попытаться... Я ехала домой. И там меня ждали
дочь и муж. Едва я успела войти в квартиру, в прихожей появился
Матвей. Взгляд взволнованный, волосы всклокочены, будто он в ожидании
моего прихода беспрерывно запускал в них руки. Без пиджака, но зато с
болтающимся на шее ослабленным галстуком. Облокотившись на стену, он
выжидательно смотрел на меня. Кажется, я заметила в его глазах надежду.
- Привет, - усмехнулась я. Наверное, это выглядело очень неестественно. Под стать ситуации.
- Привет. Где ты пропадала?
- По городу каталась. Думала.
- И что надумала?
- Пойдем в гостиную.
Слабо улыбнувшись, он неспеша последовал за мной. Я
остановилась в дверях, задумчиво глядя на темно-алые розы, стоявшие в
вазе на журнальном столике.
- Это мне? Спасибо. Красивые.
Матвей достал из бара бутылку коньяка и разлил по бокалам - себе и мне.
- День сегодня тяжелый выдался. Давай выпьем?
Я согласно кивнула и присела на диван. Устало откинулась на
спинку, грея в руке бокал с коньяком. Матвей напряженно смотрел на
меня. Молчал.
- Знаешь, я тебе верю, - тихо проговорила я. - Верю. Давай
не будем позволять это женщине ломать нам жизнь. Дай ей денег и пусть
катится на все четыре стороны. Лишь бы подальше от Москвы.
Мы действительно старались жить, будто ничего не произошло.
Утро следующего дня задало хороший старт. Я проснулась от
манящего кофейного аромата и струящихся в окно лучей яркого весеннего
солнца. С улицы доносилось жизнерадостное щебетанье птиц и приглушенный
звон капели. Будто бы и не было вчерашней вьюги. Наверное, таким и
должно быть утро новой жизни.
Я приоткрыла глаза и взглянула на часы. Начало седьмого.
Матвей редко вставал так рано. Иногда, если на него вдруг снисходила
гениальная идея посетить до работы спортзал, он с героическим видом
спасителя вселенной заводил будильник на шесть. А с утра на протяжении
получаса переставлял его на пять минут попозже. И в результате,
разбудив весь дом, продолжал спать до половины девятого. Но это был
явно другой случай. Осторожно, стараясь не разбудить мирно посапывающую в
своей кроватке Алису, я встала с постели и направилась в кухню на
разведку. Шпионки из меня не получилось так как, едва оказавшись на
пороге кухни, я ненароком выдала свое присутствие удивленным возгласом.
А удивляться было чему. Матвей с обнаженным торсом, в одних пижамных
штанах стоял напротив плиты и жарил оладьи, то и дело сверяясь с
раскрытой поваренной книгой и секундомером. Потрясающее зрелище. Как
тут не ойкнуть?
Матвей обреченно вздохнул и с расстроенным видом повернулся ко мне.
- Ну, и как это называется? Первый раз в жизни решил
приготовить любимой женщине завтрак в постель, а она... зачем-то
проснулась раньше времени.
- Я не специально. Знала бы - выпила с вечера снотворное.
- Придется как-нибудь повторить, - лучезарно улыбнулся
Матвей и, отложив деревянную лопаточку в сторону, с завораживающей
грацией хищника направился ко мне.
Полный страсти взгляд опалил меня волной желания. Я
интуитивно подалась ему навстречу, через долю секунды оказавшись в
крепких объятиях Матвея. Его губы страстно коснулись моей шеи, руки
нетерпеливо скользнули по спине, сминая тонкую ткань ночной сорочки. Я
запустила подрагивающие пальцы в шелковистые волосы мужа, еще теснее
прижимаясь к нему, и чувствовала, как молниеносно нарастает
возбуждение, как твердеет его плоть. Волнующий жар разлился по телу. Из
груди вырвался судорожный стон... Дрожь... - Я не могу без тебя, - прошептал Матвей и, подхватив меня за ягодицы, усадил на кухонный стол.
Наши губы сплелись в долгом страстном поцелуе. Жадном. Первобытном.
- Я люблю тебя! - слышу настойчивый голос Матвея. - Люблю тебя!
Пульсирующая плоть решительным толчком наполняет меня до предела.
- Люблю тебя! - Стон.
Прижимаюсь теснее, впиваюсь ногтями ему в спину. Отдаюсь
страсти целиком, без остатка. Ритмичные движения сплетенных тел.
Холодная столешница под обнаженными ягодицами... Слившиеся воедино
стоны... Мои - его... Запах подгоревших оладьев... Кожа, влажная от
пота... Хрип... Его - мой... И мир раскалывается на миллиарды
подрагивающих искр... Стон... - Я люблю тебя...
В сознание медленно, но неуклонно проникает едкий запах гари...
- А я тебя, - нежно касаюсь губами мочки уха Матвея. - А еще у тебя сгорели оладьи. - Смеюсь...
- Не страшно. Я все равно немного переборщил с количеством. На неделю хватит.
- Ты мой рыцарь-кулинар!
- Сегодня тебе еще предстоит убедиться, что я и в седле по-прежнему держусь неплохо.
- Сегодня?
- Да. У нас по плану очень насыщенный день. Через пару часов нам предстоит конная прогулка по весеннему лесу.
Я демонстративно округлила глаза и подалась навстречу
Матвею, снова подставляя губы для поцелуя. На плите продолжали гореть
оладьи, судя по запаху грозясь в скором времени превратиться в черные
угольки. Но какое это имело значение? Быт, работа - как все это не
важно, если мы вместе... Неужели, чтобы понять такие элементарные вещи
нам необходимы козни Нюрочки? ...Нюрочка... Я снова вспомнила вчерашнюю метель... ярость во взгляде Матвея. Его иступленный крик...
...Долго еще между нами будут стоять твои детские комплексы ненужности?
А ведь он был прав. Впервые в жизни я вдруг осознала, что
несмотря на всю свою показную уверенность в себе, демонстративную
стервозность, я целиком и полностью состояла из комплексов, заложенных
в меня матерью с раннего детства. Первым моим знанием стало то, что мой
"мифический" отец неудачник, а моя мать добилась всего сама. Вторым -
что я должна быть похожа на мать, потому что она единственная, кто
достоин любви и даже подражания. Третьим - что я похожа на отца. А
потом меня отдали на "пятидневку"... Я была никому не нужна. Я старалась быть хорошей... И все равно эти попытки были оценены по достоинству кем угодно только не моей матерью. Я была очень похожа на своего отца.
Я была недостойна ее любви. Чьей угодно, только не ее. Только какая мне
разница до остальных, ведь я хотела быть нужной именно ей...
... То же самое с Матвеем. Мне не нужна была ничья любовь
кроме его. Какая разница, что испытывал ко мне Серега? Или кто-то
другой... Мне нужен был только Матвей. И я не хотела делить его чувства
с кем-то еще... По крайней мере так было до появления в нашей жизни
Алисы. Даже после ее рождения, я не перестала воспринимать себя и дочь
единым целым. Что я переживала болезненней - возможную измену Матвея
или то, что Нюрочка грозится назвать его отцом своего ребенка? Уже не
знаю... Важно другое, что наши отношения все еще живы, невзирая ни на
что. И мы с Матвеем вдруг посреди недели решили забросить все дела -
его чрезвычайно важные договора и мою недописанную статью - и посвятить
целый день нашей семье. Поехать втроем кататься на лошадях. Алиса,
конечно, была еще слишком мала для таких развлечений, но Матвей развеял
мои сомнения упоминанием о казачьих обычаях. - Смышленая она. Пусть года еще нет, так ведь и
развивается не по возрасту. У казаков принято ребенка к лошади с
малолетства приучать. А наша Алиса любому казаченку фору даст. Алисе было девять месяцев. И Матвей хотел посадить ее на
лошадь. Не одну конечно, а перед собой. Гордость, с которой он говорил
о нашей дочери, тешила мое самолюбие. День прошел замечательно. Арендовав на конюшне двух
лошадей, мы поехали в близлежащий лес. Ласково пригревало весеннее
солнышко, отражаясь от пронзительно белого снежного полотна. За
городом, в отличие от Москвы, снег еще не успел превратиться в грязную
жижу и по-прежнему заботливо укрывал торчащие из земли корни деревьев,
подчеркивая черноту их обнаженных стволов. Но, несмотря на совершенно
зимний пейзаж, в воздухе уже отчетливо ощущался запах весны - тот
особый свежий аромат с легким привкусом пропитавшейся влагой древесины
и земли. Некоторое время мы ехали молча, пустив лошадей шагом.
Вокруг звонко щебетали птицы. Под копытами лошадей хлюпал подтаявший
снег. Где-то неподалеку дятел выстукивал дробный ритм, эхом
разносившийся по лесу. Алиса притихла и, любопытно озираясь по
сторонам, выискивала источник звука. Я исподтишка наблюдала, как она
умильно морщит лобик и теснее прижимается к Матвею, услышав почему-то
недовольное фырканье лошади. Знает, у кого искать защиты. И вдруг
внимание малышки привлекла серовато-рыжая белка, стремительно
спускавшаяся вниз по стволу. - Там! - восторженно тыча пальчиком в зверька, залепетала Алиса. - Там.
Поддавшись настойчивым требованиям дочери, мы спешились на
землю. Матвей жестом фокусника, вынимающего кролика из шляпы, достал из
кармана пакет с орешками и победно улыбнулся. - Ну, что, дамы! Кто у вас молодец?
Алиса радостно захлопала в ладошки и заерзала на руках у Матвея, требуя выдать ей угощение для белочки.
Я, придерживая лошадей за узды, наблюдала со стороны, как
Матвей, по-прежнему держа Алису на руках, осторожно присел на корточки
и положил несколько орешков в раскрытую ладошку дочери. Малышка
решительно протянула руку к замершей в нескольких метрах от тропы
белочке, но та тут же испуганно спряталась за черным стволом. Матвей,
приложив палец к губам, улыбнулся разочарованной Алисе.
- Тссс! Подожди. Сейчас вернется, - ласково прошептал он.
Белка не заставила себя долго ждать и нерешительно выглянула из-за
ствола. Алиса снова протянула ей орешек на раскрытой ладошке. Крошечный
зверек, блеснув черными глазками бусинками, стремительно ринулся за
угощением, но уже через пару секунд, сжав в цепких лапках орех,
молниеносно ринулся обратно.
Алиса восторженно захлопала в ладошки и доверчиво
прижалась к отцу. Идиллическая картина. Только при взгляде на нее в
моей памяти снова всплыл вчерашний разговор. Нюрочка и ее ребенок...
Я решительно тряхнула головой, отгоняя неприятные мысли.
Верю... Не будем позволять это женщине ломать нам жизнь.
А вот об этом забывать нельзя было ни в коем случае. Я верю!
Привязав лошадей чуть поодаль, я присоединилась к Алисе с
Матвеем. Теперь у белочки было целых три благодетеля. И неизвестно кому
это доставляло больше радости: лесному зверьку, на которого
нежданно-негаданно свалилась целая гора орехов, повизгивающей от
восторга Алисе, или нам с Матвеем.
День пролетел незаметно. У нас действительно давно не было
настолько насыщенных положительными эмоциями выходных, а внеплановых
тем более. Но Матвей, похоже, четко решил для себя, что отныне мы будем
гораздо чаще отключаться от повседневных забот и срываться куда-нибудь
втроем. И, надо сказать, он взялся за воплощение этой идеи с почти
сверхъестественным энтузиазмом. Только тень Нюрочки все равно незримо висела между нами.
Как бы я ни стремилась забыть это имя, оно, словно разбитая коленка,
постоянно напоминало о себе, заставляя содрогаться от неприятных
ощущений. В глубине души я понимала, что, пытаясь перечеркнуть
одним единственным словом "верю" всю грязь, которая крылась под тем,
что ему предшествовало, мы по кирпичику возводили некий иллюзорный мир,
заменявший нам реальную жизнь. Мир сглаженных углов и недомолвок... Знаю, глупо, но я стала ловить себя на том, что в гостях
у родителей Матвея, едва заходит разговор о деревне, бабушке и других
родственниках с той стороны, выискиваю повод, чтобы удалиться на кухню
или в другую комнату. А еще, что подсознательно избегаю соседку с
пятого этажа. В чем она провинилась? Ни в чем, кроме своего внебрачного
ребенка.
Матвей не говорил, прекратились ли звонки Нюрочки, да я и не спрашивала. Но, вероятно, деньги она от него все-таки получила.
В этом меня убедил один случайно подслушанный разговор
между Матвеем и его матерью. Получив письмо из деревни, она
пересказывала последние новости сыну:
- Анютка, говорят, за голову взялась наконец-то. На
подготовительные курсы в Волгограде записалась. Поступать в университет
уехала. Отцу с матерью сказала, что до экзаменов у подружки поживет, с
преподавателями позанимается. Давно пора. А то взрослая девка. Не
глупая. Сидит в деревне коров доит, без образования. Все ее
одноклассницы в город сразу после школы подались, а она не захотела.
Непутевая. Матвей молчал. Впрочем, он в таких беседах всегда
исполнял роль слушателя. Но к моему удивлению неожиданно в разговор
вступил его отец. - Странно, что не в Москву рванула деваха. Все твои
деревенские родственники, похоже, считают, что у нас тут богадельня, -
грубовато усмехнувшись, обратился он к жене. - Миш, ну, что ты такое говоришь? Они же родня, почему бы им не помочь?
- Ну да, ну да... Подходила эта ваша Анютка ко мне тогда на
свадьбе. Бестолковая девица. Просила на работу ее взять. Я ей и
предложил покурьерить. Обиделась, губы надула и бабке нашей жаловаться
побежала. - Взял бы ее секретаршей. Что тебе стоило?
- Из доярок в секретарши, - саркастически прокомментировал
слова жены мой свекор и громко засмеялся. - Да она и компьютера-то в
жизни не видела.
- Видела, ты же сам кругловской школе несколько лет назад десять компьютеров подарил.
- Подарил, было дело. Только думаю, их сразу после моего
визита на запчасти для тракторов разобрали. Уж очень красноречиво
председатель намекнул, что с агротехникой у них проблемы. - Миш, ну не начинай снова. Тебе же это ничего не стоило,
а детям деревенским помог. Тем более, там же почти все - родня. Мог бы
и трактор им купить. - И еще самолет, Аэробус-320, чтобы всю твою родню на Канары свозить.
За стеной повисло гнетущее молчание. Я, подхватив Алису на
руки, решила вернуться в комнату, чтобы с помощью дочери разрядить
атмосферу. В этом деле крошке нет равных. Даже всегда мрачный Михаил
Сергеевич при виде внучки просто тает на глазах.
Вероятно, я все-таки лукавлю и пытаюсь прикрыть
элементарное женское любопытство благими помыслами. Конечно, мне
хотелось увидеть реакцию Матвея на новости о Нюрочке. Но скорее всего
момент был упущен. К моему возвращению Матвей уже сумел переключить
разговор родителей в более мирное русло - семейный бизнес и, сохраняя
непроницаемое выражение лица, вводил отца в курс дела относительно
поставок какого-то оборудования. - Ну, вот! - наигранно возмущенным голосом протянула я. -
Алиса, ты посмотри на них! Только мы с тобой на секундочку удалились
попудрить носики, а наши мужчины снова заговорили о работе! А ну-ка
скажи дедушке свое грозное "фи"! Я подошла к свекру и, многозначительно подмигнув Алисе,
усадила ее ему на колени. Суровый бизнесмен расплылся в умилительной
улыбке.
- Де-дя! - малышка уцепилась крошечными пальчиками за
лацкан его пиджака и обвела присутствующих торжествующим взглядом.
Знала чертовка свою власть над дедом.
Я села рядом с Матвеем, и он, приобняв меня за плечи,
ласково поцеловал в висок. После моего слова "верю" подобные жесты
стали обязательным атрибутом наших отношений. Матвей будто бы пытался
доказать окружающим и мне в особенности, что мы - идеальная семья. Не знаю, что чувствовала бы, веди он себя иначе, но
почему-то любое его публичное проявление нежности напоминало мне о
точке отсчета. Нужно было заставить себя забыть и жить дальше без
оглядки на прошлое. Только как? Ведь чем старательнее я делала вид, что
ничего не произошло, тем чаще воспоминания откидывали меня в то самое
офисное кресло. И снова перед глазами возникал обезумевший от гнева
взгляд нависшего надо мной Матвея. Иногда мне кажется, что именно тот эпизод я и переживала
наиболее остро. Со временем он отодвинул на второй план даже сомнения в
честности Матвея. У меня в душе каким-то странным образом переплелись
совершенно противоположные эмоции. С одной стороны, вопреки всем
стараниям, у меня не получалось безоговорочно поверить, что между моим
мужем и Нюрочкой ничего не было, когда он в последний раз приезжал в
деревню. Но с другой - я искренне винила себя за недоверие, от которого
мне никак не удавалось избавиться. И чем больше я занималась
самобичеванием, тем упорнее стремилась держать эмоции под контролем.
Чем-то это напоминало то время, когда я, будучи
подростком, пыталась скрыть от Матвея свою влюбленность. С той лишь
разницей, что тогда я исполняла роль верной подруги, и моими надежными
помощниками были язвительные насмешки над Некстами и тем, как часто они
сменялись в постели моего Прекрасного Принца. Теперь же сарказм мог
разрушить и без того хрупкое равновесие в наших отношениях. Догадывался
ли Матвей, что творилось у меня в душе? Сложно сказать. Думаю, даже
если мне все-таки удавалось скрывать свои истинные эмоции, все равно он
не мог не сомневаться. Матвей, вероятно, почувствовав мое состояние, предложил
ненадолго сменить обстановку. Идея, безусловно, отличная и даже весьма
своевременная. Но не все так просто... По моим подсчетам приближался
"час икс", а именно день, когда должен был родиться ребенок
Нюрочки. Я старалась убедить себя, что никакой связи между этим
событием и решением Матвея поехать в отпуск нет и быть не
может. Безуспешно. Мрачные мысли кружили в голове
словно почувствовавшие запах мертвечины стервятники. Как бы то ни было, я с "превеликой радостью" одобрила
предложение поехать в Грецию и меньше чем через неделю, оставив Алису
на попечение матери Матвея, мы уже летели к гостеприимным берегам
Ионического моря на поиски душевного равновесия.
Свет яркий... слоистый... красный неровным кругом
накладывается на синий... А в центре я. Будто под прицелом. От страха
едва сдерживаю дрожь. Дышу. Судорожно вздымается грудь. Сердцебиение
гулко отдается в висках. На лбу выступает холодная испарина. Страшно...
Стою на тонком, покачивающемся от каждого моего вздоха, канате. Чувствую босыми ступнями шершавые, плотно сплетенные жгуты. Не слышу, а ощущаю каждой клеточкой обнаженного тела, как поскрипывают под ногами натянутые нити. Страшно. Замираю, широко расставив руки в стороны. Борюсь с нестерпимым желанием зажмуриться. Дышу. Чуть приподнимаю ногу, пошатываюсь в такт канату. Кажется, вот-вот потеряю равновесие. Цепляюсь ногтями за воздух. Стискиваю зубы и делаю следующий шаг. Иду вперед. Дышу.
Сквозь липкое облако страха до слуха доносятся нерешительные аплодисменты. Улыбаюсь. Неестественно. Напоказ. Обнажаю зубы в напряженном оскале. Дышу. Чувствую, как пошатывается под ногами канат, провисая под тяжестью моего тела. Смотрю вперед на уходящую вдаль белесую нить. Пытаюсь зрительно оценить расстояние. Путь уже не кажется таким бесконечным как в начале. Дышу.
Делаю осторожный шаг. Нащупываю пальцами грубую веревочную поверхность. Опускаю стопу. На мгновение теряю равновесие. Неловко накреняюсь в сторону. Сердце больно сжимается от страха. Поддавшись панике, пытаюсь ухватиться за несуществующую опору. Сжимаю в кулаке пригоршню воздуха и замираю в нелепой, неестественной позе на согнутых ногах. Дрожу. Боюсь пошевелиться. Балансирую на тонкой грани между жизнью и смертью. Распрямляюсь. Дышу.
До слуха доносится чей-то облегченный вздох. Взгляд упорно косится вниз на обтянутую ярко-алым сукном арену... Высоко... Люди на трибунах... Знакомые лица: Матвей, Алиса, мать, свекровь со свекром, бабушка с дедушкой, секретарши из офиса, Верка, Серега и, кажется, все деревенские родственники Матвея в полном составе... а
поодаль беременная Нюрочка. Множество прикованных ко мне глаз.
Равнодушных, встревоженных, злорадных, насмешливых, любящих меня и
ненавидящих... Дышу.
Стыжусь собственной слабости. Улыбаюсь и по-прежнему боюсь сделать следующий шаг. Знаю, надо. Хотя бы назло тем, кто жаждет
моего позорного падения. Хотя бы ради тех, кто надеется, что я смогу...
кто верит в меня. Дышу. Приподнимаю ногу и нащупываю пальцами канат.
Осторожно ступаю. Напряженно смотрю вперед, силясь разглядеть скрытую во мраке цель. Что там? Непонятно. Зачем я туда иду? Как я попала на этот натянутый под куполом цирка канат? Почему я? Судорожно пытаюсь вспомнить что-то важное. Не получается.
Рискуя снова потерять равновесие, зачем-то оборачиваюсь назад. Но и там тоже непроглядная тьма. Обратного
пути нет. И не могло быть никогда. Снова делаю осторожный шаг по канату
и замираю. Тревожно и недоверчиво смотрю вперед: еще секунду назад
зиявшее чернотой пространство вдруг прорезают крошечные синеватые языки
пламени и молниеносно смыкаются в круг, словно обрисовывая огромную
газовую конфорку.
Ужас сковывает меня ледяными цепями. Зубы
отбивают барабанную дробь. Чувствую, как подкашиваются колени. Кидаю
судорожный взгляд вниз, ища поддержки у зрителей. Вижу панику в глазах
Матвея и безвольной куклой падаю в бездну... Кричу...
...Беззвучный крик прорвал пелену удушающего кошмара,
словно шуршащую кальку. Я резко села на кровати, выпутываясь из
влажного плена отельных простыней. Руки подрагивали в такт тревожно
вздымавшейся груди. Сердце отбивало бешеный ритм, отдаваясь в висках,
словно металлический стук тяжелых товарных вагонов по рельсам. Я с облегчением поняла, что затянувшееся выступление
неумелого канатоходца в моем исполнении было лишь сном. Но все равно
полностью взять себя в руки было не просто. Глаза постепенно привыкали к мучнистому полумраку.
Стараясь привести учащенное дыхание в норму, я всматривалась в свое
мутное отражение в зеркале. Жалкое зрелище. Бледное испуганное лицо,
темные круги под глазами, чуть приоткрытый рот... Перевела взгляд на
спавшего рядом Матвея. Казалось, в нем не было ничего от того мужчины с
округлившимися от ужаса глазами, который только что наблюдал за моим
позорным падением. Могла ли за его сонной безмятежностью и спокойствием
скрываться паника? Я знала ответ...
За окном, просачиваясь алой полоской сквозь будто
присыпанную мукой синеву, занимался рассвет. Наступал новый день. Точно
такой как вчера, но в то же время совсем иной, ведь мне предстояло
прожить его с совершенно новой для меня правдой. А, быть может, это
лишь бред воспаленного сознания? Попытка убежать от самой себя и найти
иллюзорную соломинку, за которую можно было бы ухватиться, погружаясь в
студеные воды предательства? Я спустила босые ноги с кровати и побрела на балкон.
Взяла с тумбочки оставленные Матвеем сигареты и зажигалку. Я редко
курю, но иногда все-таки не могу справиться с искушением. В то утро был
как раз такой момент. Облокотилась о перила, вглядываясь в подернутую седой
дымкой даль. Глубоко вдохнула солоноватый морской воздух. Да,
действительно... Все эти долгие месяцы напряженного ожидания моей
главной ошибкой был некий эгоцентризм. Я верю...
Я могу. Я сделаю. Я сумею. Ключевое слово "Я"... Кто, если не Кира?
Плохо ли это? Наверное, да.
Ведь именно из-за собственной самонадеянности я вдруг
оказалась на тонком канате в полном одиночестве. Мы должны были
выполнять этот номер вдвоем с Матвеем, но я, сама того не ведая,
подсознательно отвергала его поддержку, оставив его в рядах зрителей. А
он, наблюдая за представлением снизу, все равно остро переживал
шаткость каната вместе со мной. А заодно и то, что несмотря на все свои
усилия, не в силах что-либо исправить...
В конце сентября мы вернулись в Москву. Кажется, к тому моменту мне удалось перебороть себя и собственные сомнения.
Сон оказался на пользу. Именно благодаря ему я сумела
нащупать ту опору, которая помогла мне поверить. Увидеть сквозь
беспросветную мглу все то, что связывало нас с Матвеем. Вспомнить
светлые моменты нашей жизни и провести параллель между прошлым и
настоящим. Мы были вместе семь лет. И ни разу Матвей не дал мне
повода усомниться в своей верности. Так почему же я так легко поверила
Нюрочке, которая поставила себе целью во что бы то ни стало разбить
нашу счастливую семью?
Почему я выискивала в знаках внимания Матвея попытку
загладить свою вину? Ведь когда-то такое поведение с его стороны было
нормой. Осознав это, я наконец-то смогла вздохнуть полной грудью и,
посмеявшись над собственными страхами, доверчиво и трепетно прижаться к
мужу. Нежно накрыть поцелуем его губы и, на мгновение отстранившись,
чтобы заглянуть ему в глаза, чуть слышно прошептать:
- Я так тебя люблю, родной.
На меня снова смотрели любимые, лучащиеся счастьем
дымчато-серые глаза. Обнимали надежные крепкие руки, и главное их
прикосновение как прежде дарило уверенность и душевное равновесие. |
Категория: Любовный роман | Добавил: Petrika (07.08.2012)
| Автор: Петропавловская Ольга 
|
| Просмотров: 518 | Комментарии: 3
| Рейтинг: 5.0/2 |
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
|
Вход |
|---|
Добро пожаловать, Гость!
Гость, мы рады вас видеть. Пожалуйста, зарегистрируйтесь или авторизуйтесь!
|
Статистика |
|---|
Недавно сайт посетили:
Легенда: Админы, Модеры, VIP-пользователи, Авторы, Проверенные, Читатели
|
|
Главная
Регистрация
Вход
RSS
